Марк увидел перед собой множество дверей по всему периметру этой окружности, таких же обычных, маленьких и ничем неприметных, как та, через которую он сюда только что попал. Но как только юноша сделал пару шагов к центру помещения, все дверцы вдруг начали сливаться со стеной, и через миг осталась лишь одна, ютившаяся чуть левее от него. Молодой человек быстро огляделся вокруг, сделав целый оборот, и, прокрутившись на одном месте, взором и направлением тела четко остановился на этой дверце. Проем, из которого он попал в эту комнату, также исчез.
«Все интереснее и интереснее, страннее и страннее. Алиса, опускающаяся все ниже в какую-то странную дыру, только вот Кролика нигде не видать» — Марк усмехнулся этой мысли, но с какой-то горечью и страхом неизведанного.
Он подошел ближе к этой единственной дверце.
«ОЛИВОВЫЙ ЗАЛ». Эта надпись чуть выше середины двери была сделана мелом, корявым почерком. Что бы это значило? Что-то направляло его именно по этому пути и никакому другому. Страх смешивался с любопытством, и все-таки, даже если бы у юноши был выбор, пойти дальше вперед или вернуться назад, он, несомненно, выбрал бы первое.
Марк отворил дверь. За ней располагался объемный зал. Именно объемный, так, как это было бы применимо к внутреннему пространству какого-нибудь сосуда, например, кувшина. Зал напоминал то ли луковицу, то ли усеченный конус огромных размеров. Не было как таковых стен, пола и потолка, прямоугольной коробки параллелепипеда, к которой привыкли обычные люди. Конус помещения расходился от входа глубже, постепенно расширяясь и теряясь дальше в глубине к концу зала, которого с этого места еще не было видно.
Юноша стал на полукруглый пол, если это можно было считать полом. Вся стенка конуса была из ровного серого камня. От входа дальше простирался широкий ковер, и далее за ним стояли три длинных стола со стульями: один располагался прямо, и два по бокам от него уже немного под уклоном из-за изогнутости пола, уходящего сразу в стены. Еще дальше от этих столов по краям высились колонны, находившиеся уже в совсем наклоненном состоянии так, что с других концов на самом их верху они перекрещивались с противоположными друг другу. Наверху между скрещивающимися концами колонн висела огромная люстра с множеством свечей. Все это выглядело странно, будто бы обычную коробку зала со всем его наполнением и интерьером каким-то образом вытянули в конус, сгладив стены, потолок и пол и превратив их в единое целое. Всем остальным же вещам, располагавшимся внутри помещения, пришлось подчиниться этой геометрии изменившегося пространства.