— Ах, извините, — выдохнула она.
— Прощения просить должен он, уважаемая синьора, — заметил Кинчев, надежно придерживая одетого в полушубок дизайнера за локоть. — Куда ты, Колька, несешься, на людей не глядя? Привык, чтобы от милиции во все стороны шарахались? Отвыкай!
— Я с… согласно вашего приказа… — начал было оправдываться Власенко, но Кинчев тут же прервал его, подталкивая вперед Буруковского:
— Задержанного — в СИЗО. Без разговоров. Наручники не надевать. Посадить в отдельную камеру. Устрой его поуютнее. И чтоб без глупостей там. Ты за него головой отвечаешь, понял?
— Так точно.
— Приношу извинения за моего коллегу, баронесса, — Виктор галантно поклонился Лесе. — Вежливости я его потом научу. Когда будет время.
Та натянуто улыбнулась.
Она, как всегда, несла на себе отблеск другой, утонченной жизни в совершенно недоступном простому смертному нарядном мире. Длинные шелковые волосы, небрежно выпущенные из-под украшенного брошью беретика, коротенький, но весьма дорогой меховой жакет, изысканные короткие брючки, стильные сапожки на высоченных каблуках — все неопровержимо свидетельствовало: эта куколка случайно появилась здесь и вскоре вернется в свой благополучный, безопасный, сытый, спокойный мир.
Власенко между тем приступил к выполнению своих обязанностей, он неуклюже взял дизайнера за руку:
— Ну, давай… те. К машине. Вперед!
— Валентин! — ужаснулась Леся. — Вас-то — за что?
Буруковский ответил ей с непоколебимым достоинством тучного человека:
— Мне видеть невтерпеж достоинство, что просит подаянья, над простотой глумящуюся ложь, ничтожество в роскошном одеянье…
Удивленный сержант поначалу только рот открыл, но быстро нашелся:
— Ага, у нас все правые, все невиновные и потом говорят, что над ними… это, глумились. Прокурор разберется. Ну, пошли что ли, Робин Гуд квартирный!
Пораженная Леся сочувственно смотрела, как за ними закрылась тяжелая дубовая дверь, украшенная тонкой резьбой.
— Далеко вы собрались? — вежливо поинтересовался Кинчев.
Она смутилась, очаровательно опустила глаза:
— Борис здесь, рядом… Охраняет…
— Не советовал бы идти к нему вот так неожиданно, без предупреждения. Подготовить надо человека. Хотите, сначала я с ним поговорю…
— Извините, нет. — Баронесса украинского происхождения гордо подняла украшенную беретом головку. — Нет. Это касается только нас. Извините.
И направилась к выходу. Нежная, стройная и решительная.
Кинчев потер висок. Пробурчал под нос:
— Вот этого я не учел… Любовь может все карты спутать…
А красавица Леся, когда-то Гонта, теперь Монтаньоль, уже вышивала ровный узор крохотных следочков по дорожке, которую чистил от снега сутулый, похожий на доброго слоника дворник в серебристой сиреневой куртке, явно взятой от костюма лыжника, и абсолютно не подходящей к его суконным брюкам. Он уже проехался по территории на своей снегоуборочной машине и теперь подчищал остатки снега на пересечении дорожек.