— И что? Побежишь среди ночи, чтоб его прищучить? Один и без оружия?
— Да я его!.. — Борис весь затрясся от злости.
— Ой… — Кинчев неторопливо погасил сигарету, покрутивши окурок в пепельнице. — Значит, ты у нас — «вооружен и очень опасен»? Для начала сторожей его замочишь, потом… Блин! Да на тебя ж и девчонку эту, сегодняшнюю, повесят!.. И так всегда! Все-то мы спешим, все-то нам некогда… А потом пять лет на нарах думаем: что это я, обормот, натворил… Пообещай, что без меня — ни шагу, а потом и начнем соображать: что и как.
— Ты правда хочешь его арестовать?
— Ну, куда ты со своими козами на торг? Арестовать! Его во время убийства не то что дома — в городе не было. Но чует мое сердце: за ним о-о-очень интересные дела числятся. Не только твое. Здесь дело сложное. Поспешишь — людей… И так далее. В смысле — спугнешь. Так что обещай, Барс, без разговоров. И тогда узнаешь самое интересное.
— Ну, ладно. Я буду тебя слушать.
— Не слушать, а слушаться.
— Да ладно.
— Нет, ты скажи!
— Ну, буду, буду!
— Прибавь: и сегодня, и всегда.
— Само собой. Ну, давай-давай! Того! Уже слушаю!
— Твой Свинаренко давно уже фамилию сменил.
— Ну?! Ох и сука хитрая!
— Ты эти свои тюремные выражения оставь. И успокойся, пожалуйста, в этом нет никакого криминала. — Кинчев достал из пачки новую сигарету и щелкнул дешевой пластмассовой зажигалкой. — Вступил в брак и взял более благозвучную фамилию жены — Ярыжский. — Удовлетворенно затянулся и пустил длинную струю дыма в сторону окна. — Мы уже слышали, что в Трудовом у него многое было нечисто. Сюда приезжали родители девчат, которых в Турцию продали. Только Свинаренко, то есть Ярыжский — чист, как стеклышко. У него алиби железное: полгода стажировался в Англии. Кто там действовал от его имени — не знает.
— Так он же сам! Его видели!
— Вот именно, об этом я и говорю. Здесь дело не простое, прямо мистика какая-то. Теперь тут. Очень уж интересный домик они с супругой приобрели. Очень. У меня до сих пор их комнаты перед глазами мельтешат. Прикинь: одних туалетов с ванными и душами… Не помню… Штук шесть или семь! Кафель — закачаешься! А лестница! Я всю жизнь в Эрмитаже побывать мечтал, так вот: сегодня моя мечта сбылась.
— У него — что, лишние миллионы завелись?
— Не то слово!
И Тюха под секретом поведал другу еще некоторые подробности следствия, которые, вообще-то, не подлежали разглашению. Но он успокоил и себя, и Борю: завтра уже об этом каждая хвеська на базаре больше них будет знать. И с очень интересными комментариями. Которые неплохо было бы послушать, запомнить и Кинчеву передать.