Дамы понимающе переглянулись, но, похоже, каждая понимала — свое. Ярыжская продолжила экскурсию:
— А вот совсем другой портрет, написанный двумя годами позже. Автор неизвестен. Это так называемый парадный портрет. Если на предшествующем — спокойная домашняя обстановка, то здесь мы видим сестер Барвиненко на светской вечеринке. Обратите внимание, как изменилось лицо Веры…
— Ой!
— Что такое?
— Ой! — повторила снова баронесса Монтаньоль, безуспешно стараясь освободить свой тонкий каблучок из щели. Она резко дернула его, и несколько деревянных дощечек, которые составляли замысловатый узор, выпрыгнули со своих мест. Гостья не удержала равновесия и рухнула на пол.
— О, синьора! — Ольга Владимировна начала ее поднимать, зацепив при этом еще несколько дощечек. Сначала падение хорошенькой Алессандры ее даже потешило. Слишком уж утонченной была гостья. Внешность, макияж, фигурка — все безупречное, хоть сейчас на подиум. Одежда и аксессуары — самые изысканные. Вкус плюс шарм, наверное, от Готье или Гальяно. Или кто там у них теперь в моде? Не вышедшие же в тираж Валентино и Версаче.
И еще Сандра Монтаньоль была непристойно молода, намного моложе Ольги. Очаровательная дуреха. Украинского происхождения. Выскочила замуж за старого барона и гордится. А надо бы не нос задирать, а под ноги смотреть.
Ольга Ивановна и посмотрела.
Недавно настланный паркет был полностью испорчен. Художественный, мозаичный паркет! Ручная штучная работа!
Еще и на таком видном месте — возле входа в библиотеку, куда госпожа Ярыжская как раз собиралась вести баронессу-следопытку. А Сандра съежилась, глаза испуганно бегали: на стену, на пол, на потолок.
Из нижнего зала доносилась приподнято-печальная флейтовая мелодия «Одинокого пастуха» Поля Мориа.
Дом будто ожидал нового несчастья. Готовился к нему.
Лешек Дезидерий Владислав Городецкий был гениальным архитектором, элегантным франтом, бесстрашным путешественником, удачливым охотником, интересным и ироничным собеседником, человеком эклектичным и неожиданным. Во всем. Гордый и независимый, храбрый и мудрый, предприимчивый и инициативный. В нем было что-то и от неудержимых испанских конкистадоров, и от поразительно разносторонних художников Эпохи Возрождения.
Он любил женщин и новый на то время строительный материал — бетон.
Родился в Российской империи, а умер в Иране.
Развлекался на сафари в Азербайджане, Персии, Афганистане, в далекой Кении и на Алтае — и ценил утонченную роскошь уютных интерьеров.
Самое знаменитое свое сооружение начал с пари и блестяще выиграл его: через два года в особняке, построенном на совершенно не подходящем, по мнению специалистов, крутогорье, для ошарашенных гостей был дан банкет, на котором угощали мясом зажаренного на вертеле кабана. Но не собственноручно забитый зодчим зверь всех поразил, а сам Дом с химерами — магнетически притягательный, неповторимый.