Отойдя подальше, Боря еще раз оглянулся. Бронзовая женщина склонилась прямо над стелой с новой фамилией Кирилла. Разжился на людских слезах, жертва голодомора толстомордая!
Игнорируя слово, данное Кинчеву, Борис направился к резиденции новоявленного мецената.
Парк представлял собой зеленый оазис среди поросших обычными лиственными деревьями невысоких холмов. Вороны кружились над елями и соснами большой стаей. Хрипло-зловеще каркали.
Дворец с первого же взгляда производил сильное впечатление. Его строгая хмурая красота ошеломляла противоположностью обычной архитектуре, а точнее, полной неархитектурности городка как попало застроенного, большей частью в брежневские семидесятые-восьмидесятые годы. В особенности бросались в глаза три стрельчатых шпиля — металлический, на башне, возвышавшейся над правым крылом, и верхушки двух высоченных голубых елей между корпусами.
Неплохо устроился бывший Свинаренко, ныне президент, директор, почетный гражданин, а также «жертва голодомора и репрессий»…
День выдался пасмурный, все кругом — серое-серое. И сырое. Снег ноздреватый, слежавшийся и грязный. Над головой небо еще так-сяк светлеет, а у горизонта — «тучи над огородом встали». Кто слышал ту старинную песню, сразу догадается, чем пахло в воздухе.
Правильно, опасностью!
Она подстерегала из-за капитальной чугунно-каменной ограды. Она выглядывала из колючей кисеи безлистых чащ. Она тоненько повизгивала голосом заблудившегося в хвойных верхушках ветра. Она лаяла сторожевым псом от будки охраны. Она выглядывала невидимкой из многочисленных окон и наблюдала из башни. Короче, опасностей ожидалось предостаточно.
А Боре Туру, как всегда, не хватало благоразумия.
Он обошел парк и решил, что хозяйственные постройки, ели и кусты неплохо прикрывают от внимательных глаз охраны захламленный уголок возле мусорницы. Темноты дожидаться не стал. Молниеносно перелез через забор именно там и оказался на вражеской территории.
С тыла дом имел два входа. К одному со всех сторон вели хорошо утоптанные дорожки, второй прилепился сбоку оставленным сиротиной. Борис решил поискать счастья именно там.
Естественно, дверь была заперта. Тур немного потоптался вокруг, позаглядывал в окна — темно, ничего не разберешь. А вот на втором этаже светится. Оттуда звучит музыка. Что-то такое знойное, возбуждающее. Аккордеон. Недавно он уже слышал эту мелодию… А еще из дома приглушенно доносится полузнакомый фальцет. Что-то неразборчивое… Вдруг громче: «Ну, ты, Валь, как всегда! Шутишь или обидеть хочешь?»
Ну, блин, неужели снова это плюгавое чудо в темных очках?