— И кто же это? Этот… э-э-э… — вяло поинтересовался Кинчев.
— Фрэнк Ллойд Райт? О, это один из величайших архитекторов двадцатого века! — вдохновенно заявил энергичный толстяк.
Хотя сидели они в романтично оформленном кинозале, следователь был настроен намного прозаичнее:
— А строитель этого дома, Городецкий? Где он в архитектурной иерархии? Среди величайших?
Валентин Леонидович вздохнул:
— Это очень запутанный вопрос. Во-первых, я знаю людей, которые считают его непревзойденным, этаким Моцартом от зодчества, во-вторых, нигде неоспоримо не подтверждено, что проектировал это здание именно непревзойденный Лешек Дезидерий.
— Минутку, я слышал, что Городецкого звали Владиславом…
— Совершенно верно, Владиславом, но еще и Лешеком Дезидерием.
— Псевдоним что ли?
— Ну что вы! — замахал руками Буруковский. — Никаких псевдонимов! У него было три имени. И все — его, настоящие. Он, видите ли, был католиком, а у них принято давать по нескольку имен, чтобы новорожденный имел побольше святых покровителей.
Следователь почесал нос:
— Вы не любите псевдонимов?
— Я не хотел бы скрывать свое имя. Вот Булгаков, Сергей Николаевич, писал, что псевдоним — это как воровство, как присвоение не своего имени, что это — игра, самообман, ложь.
— Значит, вы — честный человек?
— Спасибо за комплимент.
— Это вопрос.
Киевлянин развел руками:
— По крайней мере, я стараюсь быть честным…
— Приятно слышать.
— Я понимаю, какой вопрос вас сейчас волнует больше, чем вся архитектура вместе с дизайном и реставрацией.
— И что вы на него ответите?
— Ничего, что могло бы вам помочь. Я ничего не видел. Я имею в виду — подозрительного.
— А что вы здесь делаете, ведь ремонт практически закончен? Те два метра паркета и без вас прекрасно достелят.
— Вы правильно подметили, ремонт дома закончен, но я привез проект реконструкции парка.
— Как, вы еще и парками занимаетесь?
Архитектор скромно опустил глаза:
— Да вот, интересуюсь немного и ландшафтами…
— Ну, вы — просто мастер-многостаночник!
— Если честно, просто не могу расстаться с этим домом. Он меня… завораживает. Это — симфония в камне! То есть в бетоне… Это — лучшее из всего, что мне приходилось видеть! Временами я так завидую этому таланту! Вот так сразу вспоминаются слова Цветаевой, что равенства в одаренности нет. И не будет. Нет справедливости в распределении талантов! Вот он, извечный конфликт Моцарта и Сальери! Скольких нужно было обокрасть Богу вплоть до седьмого колена, чтобы создать одного такого… архитектора!
Следователь задумался, поправил очки.
— Значит, дом этот — уникален?