— Именно! Уникален! Неповторим! Это — шедевр!
— И стоит в крошечных Барвинковцах…
— Скажите больше: он создает Барвинковцы, он совершенствует город, облагораживает его ауру, организует его пространство. Образует довлеющую надо всем ландшафтом уникальную художественную среду. Высокохудожественную! Почти магическую! Он влияет на всех одним только своим присутствием!
— Да, в Барвинковцах что-то такое чувствуется…
— И вы заметили тоже?
— А что заметили вы?
Архитектор облизнул свои толстые, чувственные, почти женские губки, потом убежденно изрек:
— Слишком велика концентрация талантов, — заметив, как Кинчев удивленно свел брови, он пояснил: — В небольшом городке столько неординарных людей! Тут такое мощное объединение краеведов, большой литературный клуб, масса выходцев из Барвинковцев стали известными людьми.
— Откуда вы все это знаете?
— Помогал выносить в сарай старую музейную экспозицию.
— Вы полагаете, там ей место?
— Да. Именно там ей и место. Можете сами посмотреть. Совершенно истрепанные неэстетичные стенды, истлевшие папки, расклеившаяся фанера. Это был не музей, а позорище! Хотя интересных экспонатов хватало. Но их же надо уметь подать! Оформить экспозицию. А само здание! Его не ремонтировали вообще. Никогда! Я такого безобразия еще не видел! Подбеливали, как убогую печь в сельской хате. Зато кто-то умудрился покрасить кованую ограду! Едва отчистили… Нет, такие здания требуют огромных вложений. Прежде всего денежных.
— А еще каких?
— Душу надо вкладывать. Иначе ничего хорошего не выйдет.
— Вы — мистик?
— В каком смысле?
— Верите в душу? В духов? В привидения?
— Я понял, куда вы клоните. Ольга Владимировна и мне рассказывала про девушку из зеркала и про говорящий унитаз.
— А вы ничего подобного не видели?
— Боюсь, что обычно каждый видит именно то, что хотел бы и готов увидеть.
— Вы полагаете, что им все это просто померещилось?
Буруковский выразительно поднял брови:
— А вы считаете, что за этой стеной скрываются потусторонние духи? И подслушивают нас?
Кинчев проигнорировал этот вопрос. И смотрел прямо в глаза. Дизайнер тоже посерьезнел:
— Хм, англичане говорят, что привидение вдвоем не увидишь.
— Как?
— Ну, все эти видения — исключительно для одинокого наблюдателя. А значит, и проверить — невозможно.
— Тогда давайте проверим то, что возможно. Сегодняшний день с самого утра. На предмет алиби. Чем вы занимались, Валентин Леонидович?
Буруковский вздохнул:
— Встал поздно. Завтракал.
— Где? С кем?
— В столовой. С Ольгой Владимировной и баронессой Александрой.
— А Ярыжский?
— Он уехал еще вечером.