Пашкин отец купил участок на Ягорбе, построил летний домик, баню, зарыл кессон и с весны до осени жил там, иной раз составляя Пашке кампанию в поездке за море. Очередь снабжать дарами заморских лесов семьи перешла к Пашке. Ничуть этим обстоятельством не смущаясь, Пашка повесил на транец второго "Вихря" — тридцатку и долетал теперь до своих заморских владений по спокойной воде меньше, чем за час, недоумевая, как это у его отца и деда хватало терпения тащиться на деревяшке пять часов в одну сторону.
И вдруг такая спокойная, размеренная жизнь кончилась. Наступило безвременье — для таких вот работяг, как Пашка, для врачей, учителей, пенсионеров, — для подавляющего большинства жителей бывшего СССР. Эпоха торгашей и воров. Тотальный дефицит, потом свобода цен и приватизация. Тщательно спланированные на государственном уровне многомесячные задержки зарплаты, чтобы рабочие отдавали директорату перепавшие им акции почти задаром. Директорат делал вид, что выбивается из сил, пытаясь помочь своим рабочим. Продавал недорого получаемые якобы по бартеру сахар, сигареты, одежду — всем понемногу, а вот телевизоры, видики, холодильники получали немногие. Что-то надломилось в душе Пашки, когда один из конторских, у которого Пашка просил телевизор, предложил его за двойную цену. Автомобили и вовсе доставались одним и тем же, и тут же перепродавались, но уже по другой цене.
А в городе творилось и вовсе непонятное. Рядом с церковью, с которой двумя веками раньше и начинался город, притом, что всякое строительство жилья в это смутное время прекратилось, заняв часть территории близлежащего стадиона и столетнего городского парка, как на дрожжах, рос сказочный городок из коттеджей, к которому срочно тянулись коммуникации. Судя по диаметру труб, укладываемых для воды и пара, жить в этом городке могло тысяч пятьдесят человек. Это несоответствие разъяснилось, когда коттеджи были построены: в квартирах прилегающих многоэтажек заметно похолодало, а из кранов исчезла вода. Потому, что к коттеджам прилегали бассейны, которые надо было наполнять водой и отапливать.
Именно на эту тему и задал вопрос оператор поста управления на злополучном собрании на блюминге тогдашнему финансовому директору, мол, чё это за поле чудес такое в стране голодных дураков? Только что вернувшийся с забугорных курсов повышения квалификации, до этого бойко сыпавший иностранными словечками, финансовый вспылил и обозвал рабочих быдлом, которое ничего не понимает, и добавил: а кто не будет понимать, — тот быдло неисправимое, которое он с завода вскорости вышвырнет. Голодные рабочие, которых дома ждали голодные жёны и дети, окружили стол. Пытавшейся не допустить до тела охране попало, и она разбежалась, лишь один вытащил из кобуры пистолет, который тут же у него отобрали, вытащили из пистолета магазин с патронами и зашвырнули и то, и другое подальше, и в разные места. Тело малость побили, несильно, только чтобы поучить. С детства понимавший смысл приказа "Наших бьют" и научившийся автоматически реагировать на тот приказ в армии, приложился к холёной физиономии и Пашка.