Тут Бертрам вновь ощутил себя сильным. И для него уже никакого значения не имело то, что в столовой за завтраком товарищи ответили на его приветствие холодно, чуть ли не враждебно. Наверно, думал он, они меня считают карьеристом. Он уже забыл, как совсем еще недавно жаждал быть с ними заодно. Молча, надменно прислушивался он к их разговорам.
В окно он увидел вступавших на плац солдат. Открывались двери ангаров. Солнце вставало над крышами казарм, его лучи слепили лейтенанта. Начинался день.
Этот день шел так же, как прошли уже многие дни и как пройдут еще многие, с утра до ночи в усердных занятиях, имевших лишь один смысл, преследовавших только одну цель: войну.
Это длительное напряжение, серьезность, с которой исполнялись самые незначительные служебные поручения, очень поддерживала Бертрама в эти дни. Помогала ему укрыться от Йоста. У него не было свободной минуты. Он прятал свою робость перед Йостом за настойчиво выставляемым напоказ служебным рвением и все больше льнул к Хартенеку, чьи ночные разговоры сообщали известную удаль его сухому карьеризму и честолюбию.
Когда однажды он передал майору предложения Хартенека относительно теоретических занятий для офицеров, сердце у него колотилось так, словно речь шла о его собственной работе.
Йост довольно нетерпеливо пролистал объемистую тетрадь. Казалось, он куда-то спешит.
— Ох уж эта основательность! — вздыхал он, быстро водя указательным пальцем по перечню лекций, докладов и письменных работ. — Похоже, он всех вас хочет сделать штабистами! — Йост испытующе взглянул на Бертрама. — Или даже политиками, — ворчливо добавил он.
Бертрам с трудом сохранял внешнее безразличие, ибо впервые сегодня в сердце своем взял сторону Хартенека. Замечания, с которыми Йост отмахнулся от работы Хартенека, он воспринял как личную обиду.
— На сегодня всё? — спросил под конец Йост, торопливо взглянув на часы. И пододвинул к Бертраму его папки. Он уже схватил было фуражку, но Бертрам доложил еще, что майор Шрайфогель, командир второй эскадрильи, подал жалобу в связи с прекращением работ на пункте взлета.
— Да, это уж действительно черт знает что! — выругался Йост. Ему загорелось немедленно опробовать новые спусковые дорожки для гидросамолетов. Швырнул на стол фуражку и, пыхтя, снова опустился на стул, приказал: — Пусть Хебештрайт пришлет ко мне связного! И инженера тоже ко мне! Да побыстрее!
Своего адъютанта Йост отпустил со словами:
— Да идите уж, чего вам тут торчать! А этот хлам можете забрать с собой, — крикнул он, когда Бертрам был уже в дверях, и вернул ему докладную Хартенека. — Тут слишком много политики. Это может обождать и до завтра. Чертов умник этот Хартенек!