Мало-помалу все остальные жильцы, принадлежащие к человеческому роду, покинули хижину, остались лишь куры да бараны (или козы, вечно я их путаю). Один дружелюбно настроенный баран заинтересовался моим платьем. Я машинально оттолкнула его, пытаясь понять суть разговора, и постепенно до меня дошло: старейшина не просто напуган - он боится даже находиться с нами в одном помещении! Старичок медленно пятился, пока не уперся спиной в стену.
Затем кто-то прошмыгнул в комнату из задней клетушки. Я узнала Мухаммеда. С его появлением разговор принял новый оборот. Старик с трогательной радостью обратился к сыну, и Мухаммед энергично вступил в спор. Вот он вел себя высокомерно и даже оскорбительно. Эмерсон слушал, сжимая кулаки и стиснув зубы.
Мухаммед неожиданно уставился на меня и перешел на английский.
- Мумия ненавидеть чужих, - сказал он с отвратительной ухмылкой. Чужие уходить. Но не женщин. Мумия любить английский женщин.
Эмерсон издал боевой клич и набросился на дерзкого нахала. Бедный старичок испуганно заверещал, и пришлось вмешаться Уолтеру. Не теряя присутствия духа, он спокойно оттащил своего невоздержанного родственника от Мухаммеда, и очень вовремя - похоже, Эмерсон всерьез задумал придушить наглеца. Должна сказать, я ничего не имела против.
Эмерсон неохотно разжал пальцы, и Мухаммед со стоном рухнул на земляной пол, но даже в тусклом свете я поймала ненавидящий взгляд, который он кинул на своего обидчика. От злобы, сквозившей в этом взгляде, по спине у меня пробежал озноб.
- Уходим, - прошептал Уолтер, подталкивая брата к двери. - Уходим, мы здесь больше ничего не добьемся.
Задерживаться в деревне мы не стали и как можно быстрее миновали единственную улочку. Когда вырвались на простор пустыни, Эмерсон остановился. Лицо его блестело от пота, а кожа, несмотря на загар, приобрела болезненный серый оттенок.
- Мне кажется, я должен принести вам обоим извинения, - пробормотал он заплетающимся языком. - Своим глупым поступком я лишил нас возможности убедить старейшину.
- Я слышал, что сказал этот тип, - ответил Уолтер. - И не осуждаю тебя, Рэдклифф, сам еле сдержался. Уверен, Мухаммед выполз из своей норы только для того, чтобы нас спровадить. Ты поступил опрометчиво, но не думаю, что это имеет какое-то значение.
- Наглость этого человека просто удивительна! - подхватила я. Неужели ему не пришло в голову, что мы можем обратиться в полицию?
Лицо Эмерсона помрачнело.
- Эх, Пибоди, если бы можно было надеяться на помощь властей... Но все дело в том, что Египет не столь спокойное место, как воображают себе эти самодовольные идиоты, сидящие в Каире. Большинство египтян втайне радуются малейшему поражению англичан. Если суданские повстанцы прорвутся в здешние края, за жизнь иностранца я не дам и ломаного гроша.