-- О, да! -- сказал хозяин.
-- Тогда все правильно, -- сказал Коль, -- я оставлю так, как оно есть: я не хочу больше ничего туда прибавлять.
Он сложил бумагу, запечатал ее, сказал своему хозяину, чтобы он отослал ее в Экзитер, и хозяин обещал; но Коль не удовлетворился этим. Несколько времени спустя он приказал разыскать кого-нибудь, кто бы отнес письмо. Потом, печально усевшись на старое место, он вдруг принялся плакать, и, когда у него спросили о причине, он так ответил:
-- Я совершенно не знаю причину моих опасений, но мне приходит на ум, что, когда моя дочь увидала, как я отправляюсь в это последнее путешествие в Лондон, она опечалилась и шумно умоляла меня остаться. Я насилу отделался от этой маленькой плутовки; она повисла на мне и, когда мать силой увела ее от меня, она громко закричала: "О, мой отец, мой отец, я больше тебя не увижу!"
-- Увы, душечка, -- сказала хозяйка, -- это была только детская нежность, она, разумеется, вас очень любит. Но, боже мой, почему вам печалиться? Нужно убедить себя в том, что все это только ребячество.
-- Да, правда, -- сказал Коль и стал покачивать головой.
Тогда они спросили у него, не хочет ли он отправиться спать.
-- Нет, -- сказал он, -- я чувствую себя очень тяжело, но у меня вовсе нет желания ложиться спать.
Вслед за тем в залу вошли городские музыканты и, зная, что господин Коль был там, взялись за свои инструменты и стали играть.
-- Эта музыка очень кстати, -- сказал он. Но когда он прослушал несколько минут: -- Мне кажется, я слышу колокола церкви св. Марии Озерийской, но бас заглушает остальное; в моих ушах это звучит, как похоронный звон поутру. Ради бога, скажите им, чтоб они прекратили свою музыку. Дайте им на чай вот это.
Когда музыканты удалились, хозяин гостиницы спросил, не хочет ли он отправиться спать.
-- Потому что, -- сказал он, -- уже почти одиннадцать часов.
В ответ на это Коль, пристально смотря на своего хозяина и на хозяйку, весь задрожал, пятясь, и сказал:
-- Отчего вы так побледнели? Почему у вас все руки в крови?
-- Вот мои руки, -- сказал хозяин, -- но смотрите: на них нет ни грязи, ни крови. У вас в глазах помутилось, или это обман расстроенного воображения.
-- Увы, хозяин, -- сказал он, -- вы видите, как я плохо соображаю; никогда я не чувствовал в голове такой пустоты. Ну, выпьем еще глоток, я сейчас отправляюсь спать и вас больше не задерживаю.
Он разделся, хозяйка поспешно нагрела платок и обернула им его голову.
-- Боже мой, -- сказал он, -- я не болен, слава богу, но я никогда в жизни не чувствовал себя так странно.