В сердце - ножевое ранение.
С этой раной теперь и служить, и жить.
Ну а, положим, жизнь бы вернулась назад? Положим, на календаре год 1826-ой. И что? Разве бы все по-другому кончилось?
Если бы дядя наследство отписал, свои 70 000 золотых рублей, тогда б можно было все по-другому решить. А входить в дом жены и вводить за
собой целый сиротский приют, маменьку, двух сестер, брата? Каково?
Ничего бы не переменилось. Так бы и прожил вновь три года, как уже прожил их.
Пригласили к столу.
Казарский с грустью оглядел стол. Копченая лососина, красная икра, зеленый горошек и маседуан, пирожки с мясом, - все это предлагалось всего как закуска. На столе стояли охлажденные, запотевшие бутылки померанцевой. И отдельно веселой темной стайкой вина, хорошая марсала и золотистый херес. Казарский нашел в себе силы даже улыбнуться и боковым зрением взглянуть на Семена Михайловича: понимаю, мол, брат, ради кого все это. Утром «Рафаил» уходил в крейсерство. Такой стол всего для прощального ужина?… Девчонка Дуняшка знала, видимо, поболее его. Такая же румяная и такая же «чистенькая», как хозяйка - с той свежей белизной кожи, которую дает безупречное здоровье - носилась, как на крыльях, между кухней и гостиной. Услуживала гостям с радостной, сияющей, «хозяйкиной» улыбкой.
Смотрины.
Вот что тут происходило.
Вот почему тут и мать из Николаева, и брат из Петербурга.
Воздвиженская, встретив Казарского, уже не отпускала его от себя. Села за стол рядом с ним. Протягивая руку, убирая ее, двигаясь, задевала то руку, то плечо Казарского. Край ее юбки из черного, жесткого шелка касался его ног. Он, беззаботно улыбаясь, с печалью сознавал, что место рядом с ним Татьяна Герасимовна выбрала для того только, чтобы быть лицом к Стройникову, с которым она визави. Выбрала, чтобы иметь возможность поднимать от тарелки глаза на него и улыбаться ему прелестной, много значащей для обоих улыбкой.
Разговор за столом вспыхнул едва не сразу. Как костер, который и раздувать не понадобилось. В этом умении брат Воздвиженской Дмитрий оказался большим мастером. Ход войны, события на западном берегу Черного моря, - это занимало всех. Война подымалась к самому-самому своему пику, - как армия Дибича на Балканах в тяжких ратных борениях подвигалась к трудным перевалам Балканских гор.
В сентябре 1828-го года после упорной осады с суши и моря пала Варна.
А две недели назад - Сизополь!
Сизополь - это уже 42-я широта. Это западный берег Черного моря. Это уже ближе собственно к Турции, к Анатолии, чем к России.
Вот куда забралась война.