Ничем не примечательный внешне - смуглый, крепкий, широкоплечий - этот юноша мог бы быть сыном или братом любого из собравшихся в церкви. Но сейчас он оказался в центре внимания. Меуриг стоял посередине открытого придела, широко расставив ноги и опустив руки. Во всей его позе чувствовалось напряжение - как будто он готов был в любой момент схватиться за оружие, хотя, конечно, никакого оружия, кроме обычного охотничьего ножа, при нем не было и не могло быть в этом месте, почитавшемся вдвойне священным, и как церковь, и как суд.
Меуриг был чисто выбрит, и даже в неярком свете было заметно, как напряжено было его лицо. Глубоко запавшие глаза пылали точно факелы, укрытые в глубоких пещерах, - они казались и трогательно юными, и древними, как у столетнего старца, и безумно алчущими.
- Я прошу достопочтенный суд, - произнес он высоким и ясным голосом, позволить мне заявить прошение, ибо мое дело не терпит отлагательства.
- Вообще-то мы уже собирались закрыть заседание, - добродушно заметил главный судья, - однако мы здесь для того, чтобы служить закону. Назови свое имя и изложи свою просьбу.
- Мое имя Меуриг, я сын Ангарад, дочери Ифора, сына Моргана, которого все вы знаете. Мать же моя, Ангарад, родила меня от Герваса Бонела, который, пока был жив, владел манором Малийли. Я пришел сюда, ибо хочу предъявить права на этот манор, принадлежащий мне в силу моего рождения, поскольку я сын Герваса Бонела, причем единственный его ребенок. Я привел с собой достойных свидетелей, которые готовы подтвердить, что земля, на которую я претендую, валлийская, а значит, вопрос о наследовании ее должен решаться по валлийским законам. Эти добрые люди согласны засвидетельствовать и то, что я действительно единственный сын усопшего Бонела. И я, согласно исконным установлениям Уэльса, заявляю, что Малийли должен принадлежать мне, ибо по валлийским обычаям сын, если он признан отцом, есть законный сын, независимо от того, были ли венчаны его родители.
Меуриг глубоко вздохнул. Он побледнел от напряжения, и без того резкие черты его лица еще более заострились.
- Выслушает ли меня достопочтенный суд?
Волнение и рокот прокатились по наполнившей храм толпе - так что дрогнули, казалось, сами его деревянные стены. Даже трое судей на скамье удивленно переглянулись, однако сохранили подобающее их сану спокойствие и сдержанность.
- Долг предписывает нам выслушать всякое обращение, - невозмутимо произнес главный судья, - если истец считает его срочным, в какой бы форме оно ни было подано, - в устной или в письменной, с участием законника или нет. Так мы и поступим, но я должен предупредить тебя, что нам, возможно, придется отложить решение, чтобы собрать дополнительные свидетельства. Имей это в виду, и можешь говорить.