Я машинально посмотрела в сторону кухни, откуда доносился звон посуды и шаги. Неужели Кэсси научилась читать мысли? Во всяком случае, причину, по которой я не хотела принимать ее помощь, она угадала довольно точно. Да, я хотела жить, но не ценой жизни собственной дочери.
Но как ей удалось пробиться сквозь воздвигнутые мною барьеры, причем сделать это так, что я ничего не заметила? Не может быть, чтобы восьмилетняя девочка обладала подобной силой!
С другой стороны, ночью я слишком разволновалась и к тому же отдала ей мысленный приказ, что тоже потребовало от меня дополнительной концентрации. Должно быть, из-за этого моя оборона ослабла, и Кэсси без особого труда разобралась в том, что творилось в эти минуты в моей голове.
Ладно, сейчас не это главное, решила я и, вздохнув, побрела вслед за дочерью. Когда я вошла в кухню, Кэсси, нацепив на себя фартук, стояла на небольшой скамеечке рядом с бабушкой. Из проигрывателя доносились какие-то кельтские мотивы, едва слышные из-за жужжания миксера.
Потом я заметила на подоконнике бутылку виски. Она была уже наполовину пуста, и я поскорее накрутила на горлышко пробку.
– Не рановато для виски, ба?
– Ах, это ты, Молли?! Как ты меня напугала!.. А виски… это для пудинга.
Я с сомнением посмотрела на низкий бокал, стоявший на рабочем столе рядом с бабушкой. В бокале оставалось примерно на полпальца темно-янтарной жидкости. На щеках бабушки расцветал неестественно-розовый румянец, да и помада на ее губах была того же цвета, что и оставшийся на краю бокала след.
Бабушка махнула в мою сторону длинной деревянной ложкой.
– Если пришла помогать – помогай, а нет – брысь отсюда!
– Бабушка говорит, я – шикарный шик-повар! – Кэсси хлопнула себя по лбу. – То есть шеф-повар!
– И это совершенная правда, – подтвердила бабушка Мэри. – А теперь, дорогая, влей вот это сюда, только осторожно… – И она протянула девочке миску с полдюжиной яичных желтков.
– Тебе не стоит пить, – сказала я, возвращая бутылку в буфет.
– В моем возрасте спиртное уже не повредит, стать алкоголичкой я все равно не успею.
– Дело не в этом. Мне не нравится, когда пьют на глазах у Кэсси. Папа все время…
Бабушка вдруг побледнела. Ее рука с ножом, занесенным над луковицей, которую она собиралась нарезать, мелко задрожала. Крепко зажмурившись, бабушка покачнулась, и я с тревогой заметила, что ее щеки, еще недавно такие румяные, приобрели зеленоватый оттенок.
Шагнув вперед, я схватила ее за свободную руку, чтобы поддержать.
– Бабушка!
– Я все сделала! – сообщила Кэсси, глядя в чашу миксера, где смешивались необходимые для пудинга ингредиенты.