Курсель сидел за столом, стоявшим на возвышении, вместе с высшими сановниками. Статный, великолепно одетый, прославленный воин в чести у короля - глядя на него, немыслимо было представить, что такой человек мог опуститься до низкого грабежа. Хотя что в этом странного? Сейчас, в хаосе междоусобной войны, когда благосклонности короля запросто мог прийти конец вместе с его правлением, когда бароны беспрерывно переходили то на ту, то на другую сторону - в зависимости от того, куда склонялась фортуна, когда даже графы думали только о своей корысти, напрочь забывая о благе государства, которое того и гляди рухнет и погребет их под своими обломками, - поведение Курселя было всего лишь симптомом поразившего страну недуга. Если эти распри не прекратятся, подумал Кадфаэль, то скоро такие молодчики будут попадаться на каждом шагу.
"Да, не нравится мне, что творится с Англией, - размышлял Кадфаэль с тревожным предчувствием, - а больше всего мне не по нраву то, что здесь затевается, ибо, видит Бог, Хью Берингар вознамерился вступить в неравный бой, не вооружившись как следует".
Все время, пока длился пир, монах не находил себе места от беспокойства и почти не уделял должного внимания аббату Хериберту, благо тот всегда воздерживался от вина и был неприхотлив в еде. Кадфаэль машинально подливал, убирал, предлагал чашу для омовения и салфетки, а голова его была занята совсем другим.
Когда унесли последнюю перемену блюд и в зале заиграли музыканты, а на столах осталось только вино, слуги, в свою очередь, получили возможность полакомиться остатками королевской трапезы, а повара с поварятами разбрелись по укромным уголкам и принялись за угощение. Кадфаэль взял большой поднос, сложил на него куски мяса и вынес через двор к воротам для Осберна. Впридачу он прихватил с собой и мерку вина. Почему бы бедняге хоть раз не угоститься за счет короля, а то ведь чем человек беднее, тем меньше перепадает ему от королевских щедрот... Деньги из бедняков выколачивают исправно, а вот как доходит дело до пиршества, о них забывают напрочь.
Кадфаэль уже возвращался в пиршественный зал, когда взгляд его упал на паренька лет двенадцати - тот сидел, удобно привалясь спиной к внутренней стенке караульни, и при свете факела разрезал мясо на мелкие кусочки. Орудовал он ножом с длинным, узким лезвием. Кадфаэль уже видел этого парнишку раньше, на кухне - там он этим же ножом разделывал рыбу. Тогда Кадфаэль рукоятки не увидел, как не увидел бы и сейчас, если бы мальчуган, принявшись за еду, не отложил нож в сторону.