— Я вернулся, — голос скрипит и хрипит, отдает эхом в полупустой комнате.
— Вижу, — так же хрипло, глядя на него и понимая, что не узнаю. Чужой. Совершенно чужой. За какие-то сутки. Не знаю я его больше. А может, и не знала вовсе.
Никогда раньше не чувствовала запах смерти, а сейчас мне начало казаться, что ею пахнет каждая пылинка в этой комнате. Не моей смертью, а НАШЕЙ. Все умирает… все то, что связывало меня с Максом. Умирает так болезненно, что я ощущаю, как веет могильным холодом и агония разрывает виски. Мне так страшно… Ни одного вздоха и ни одного удара сердца. Словно и там, внутри меня, становится пусто. Вихрями гуляет отчаяние и обреченность с тяжелой обоюдной ненавистью.
Он меня ударил не сразу, вначале швырнул на колени, расстегивая ширинку и хватая меня за волосы. Я не сказала ни слова. Смотрела снизу-вверх в его глаза и не видела в них его… а только смерть. Нет… не ту смерть, а нашу. Теперь я отчетливо понимала, что нас больше нет.
— Бакит, Ахмед… кто еще? Сколько их было? Под кого ты ложилась? Под скольких, сука?
— Сколько валялось под тобой?
И тогда ударил по лицу. Сильно. Так сильно, что в глазах потемнело.
А потом начался ад. Он сдирал с меня одежду, рвал в лохмотья, цепляя кожу, оставляя ссадины, опуская мне на спину хлыст.
Я даже не сопротивлялась, из моих глаз просто катились слезы. Я отползала от него, а он шел следом и бил. Поднимала к нему лицо, залитое слезами. В каждой слезе кусочек нашей любви. Это она… уплывает куда-то по моим щекам, под его рычание и мое понимание, что это конец… Да, я хорошо его знала. Я больше для него не маленькая девочка, не малыш. Я обычная шлюха, которую можно драть на части, пока она не сдохнет. И он раздерет… каждый кусок меня. Раздерет и отымеет, помечая и предъявляя права, пока я буду корчиться в агонии. Живой я отсюда не выйду… а умолять пощадить не хочу.
Смотри мне в глаза, Макс, убивай и смотри. Видишь, там тоже пусто? Видишь там свое отражение? Я уже не плачу, потому что мне больно, я плачу, потому что ты убиваешь мою безоговорочную, абсолютную любовь к тебе… это ее ты сейчас унизительно поставил на колени и обрываешь ее бабочкам крылья. Она так кричит. Ты больше не слышишь ее? Она так громко кричит… Весь смысл моей жизни состоял в ней… когда ты убьешь ее, что останется у меня? Что останется мне, Макс? Тогда убей нас обеих… Сегодня. Позже я пойму, что ты и пришел меня убивать.
Это не секс… это начало смертельной пытки, и я смотрела на это лицо, чувствовала его пальцы в своих волосах, захлебывалась и задыхалась от толчков его члена во рту, и понимала, что больше эти руки никогда не прикоснутся ко мне, чтобы любить… они будут убивать. Изощренно, до дикости больно. Отправят меня в ад мучений. Он умеет сделать это так извращенно, что я превращусь в кусок сырого мяса… Если я выживу, Максим, если ты не убьешь меня сегодня… я никогда тебя не прощу.