Только я даже предположить не могла, что меня привезли в фешенебельную тюрьму. В персональный ад за белым забором. В Ад с небольшим озером, запорошенным снегом, с безумно красивым садом. В ад без единого средства связи, зарешеченными окнами и оградой под током.
В доме было поразительно тихо. То ли слуги избегали меня, то ли он совершенно пустой. Ефим шел за мной по пятам, как собака, пока я оглядывалась по сторонам в этом огромном и пустом здании, где веяло могильным холодом. Полупустые комнаты, кое-где закрытые секторы и запах краски.
— Вы останетесь здесь до дальнейших распоряжений Зверя. Охрана меняется каждый день. Ограда под током и на окнах решетки. Дом охраняется, как крепость. Никто не заезжает и не въезжает без моего ведома. Так что даже не думайте отсюда бежать. В радиусе нескольких километров нас окружает лесополоса.
Фима начал меня раздражать, и я в ярости набросилась на него. В дикой жажде вцепиться ему в лицо. В невозмутимую физиономию.
— Бежать? От кого? Что это значит, Фима? Я ничего не понимаю. Что все это значит?
— Вы теперь будете жить здесь до дальнейших распоряжений Максима Савельевича… — повторил он, как заезженная пластинка.
— Жить здесь? Ты с ума сошел? Это насмешка, это издевательство? Как здесь жить, здесь же мертвая зона. Дом в стадии ремонта. Здесь поблизости ни души. Это заточение? Мы в двадцать первом веке. А-а-а-а-а, — я медленно кивала головой, чувствуя, как у меня сдают нервы. — Это не Макс… нет, не Макс. Это вы сами. Вы меня похитили, да? Вы меня увезли, чтобы его шантажировать? Да он сгноит вас. Он вас всех… — я не понимала, что плачу, что меня трясет, как в лихорадке.
Фима посмотрел мне в глаза, и я увидела в его взгляде сожаление. Это меня он сейчас жалеет? Меня?
— Где мой муж? Где он? Почему он не приехал сюда вместе с нами? Ты можешь мне объяснить? Где мой брат? Они приедут? Кто-нибудь приедет сюда? Где Макс? Я хочу немедленно его видеть. СЕЙЧАС. Я хочу видеть его сейчас. Позвони ему. При мне позвони.
Он отвел взгляд, не выдерживая моей истерики, а мне уже было все равно. Я начала потихоньку сходить с ума.
— Нет, не приедут. Сюда никто не приедет, Дарина Александровна. Максим Савельевич поговорит с вами, когда сочтет нужным. Скажите спасибо, что вы вообще живы. Я бы свернул вам шею на его месте или прирезал еще там, на судне, и скинул в море… но это не мое дело. Не мое…
Я ничего не понимала, только хлопала глазами и чувствовала, как внутри поднимается паника, такое мерзкое чувство, когда ты еще не знаешь, что именно происходит, но точно знаешь, что случилось что-то ужасное. Что-то, что тебя сломает, распотрошит на осколки, смешает с грязью.