Оставив в стороне Филиппинское восстание, нужно поговорить о том, как распорядились новыми островными владениями.
До 1898 года каждый новый кусок земли, приобретенный Соединенными Штатами, становился их неотъемлемой частью с перспективой сделаться сначала территорией, а потом штатом. В то время еще оставались части Соединенных Штатов со статусом территории. К примеру, такие территории лежали на Юго-Западе, и в будущем их ждало превращение в штаты Оклахома, Аризона и Нью-Мексико.
В северо-восточной стороне находилась Аляска, по отношению к которой сперва почти ничего не делалось. Однако в 1884-м, после обнаружения там золота, стали пытаться дать ей официальное правительство, и было ясно, что статус территории не за горами. И, конечно, Гавайи с самого начала аннексировали с данным статусом, потому что этого требовали условия, на которых Республика Гавайи попросила об аннексии[145].
Но что же с новыми землями, взятыми силой и полностью выпадающими из американской культурной традиции? (Только на Гавайях имелся сильный американский элемент к моменту их оккупации.)
Антиимпериалисты в Соединенных Штатах настаивали, что любой аннексированный кусок земли автоматически становится американским. За флагом идет Конституция, говорили они, и жители Пуэрто-Рико, Гуама, Самоа и Филиппин уже американцы со всеми конституционными правами. С другой стороны, империалисты подобного не желали. Какой интерес иметь колонии, если их жителей нельзя эксплуатировать? А если они будут американцами со всеми правами, эксплуатировать их станет трудно.
В 1901-м вопрос в виде нескольких дел был передан в Верховный суд и разрешился в пользу империалистов. Новые острова уже не считались иностранной территорией, но Конституция автоматически на них не распространялась. Теперь конгресс получил право решать, какие части конституции там будут действовать, если будут вообще. (Это была точная копия раздоров между американскими колониями и Великобританией, которые, в конце концов, привели к созданию Соединенных Штатов — и Верховный суд, в сущности, поддержал Георга III.)
Таким образом, конгресс мог применить пошлины к товарам, ввезенным из Пуэрто-Рико, а самих жителей этого острова сделать гражданами Пуэрто-Рико, а не Соединенных Штатов. 12 апреля 1900 года он так и поступил.
Третье покушение
Одно было несомненным: в целом империалистический энтузиазм нравился американской публике, и это сулило хорошую перспективу партии у власти — республиканцам.
Антиимпериалисты могли заблокировать Парижский договор в Сенате, где им требовалась только треть сенаторов плюс один голос, но Брайан посоветовал не устраивать партизанских боев. Ему казалось, что нежелательные империалистические фрагменты договора можно будет пересмотреть после победы демократов в 1900-м. Однако, если он верил в такую победу, он обретался в стране грез.