В общем, Остапа понесло. Я рисовал перед собеседником перспективы будущего телезасилья, рассказывал о «мыльных операх», программах для домохозяек, спортивных и музыкальных трансляциях, не забыв добавить, что и в СССР телевидение будет развиваться семимильными шагами, такие же заводики можно настроить по всей стране. У Павла Михайловича по мере того, как я лил ему в уши этот елей, разве что челюсть не отвисала. Когда я снова упомянул о влиянии на умы янки, он выставил перед собой ладонь:
– Подождите, Ефим Николаевич! Всё это замечательно, только кто же разрешит проводить в США коммунистическую пропаганду?
– Так и не нужно показывать выступления товарища Сталина с очередного Пленума ЦК ВКП(б). Фишка в том и состоит, чтобы пропаганда была искусно завуалирована, чтобы ни ФБР, никто не смог предъявить нам претензии, а в то же время американцы понимали, что СССР им не враг. И одновременно внушать, что всякие Рокфеллеры, Ротшильды и Морганы являются паразитами на теле американского общества.
– Не боитесь, что все эти Морганы – Ротшильды сотрут вас в порошок?
– Как у нас говорят, волков бояться – в лес не ходить. Дёрнем чёрта за бороду, авось вырвем клок. Советскому Союзу нужны крепкие союзники, особенно в преддверии войны, которая неизбежна, поэтому нужно торопиться. Гитлер не будет ждать, пока мы раскрутим наше телевидение и запустим когти в конгресс. Думаю, в Советском Союзе найдутся специалисты в области пропаганды, которые смогут даже через океан давать ценные советы.
Я распинался ещё минут десять. Выслушав меня, Павел Михайлович покачал головой:
– Однако, Ефим Николаевич, планы у вас наполеоновские.
– Не по мелочам же размениваться, – хмыкнул я. – В конце концов, не для того меня забросило в это время, чтобы я оставался сторонним наблюдателем. Буду как та лягушка, лапками дрыгать, может, и собьётся маслице.
– Вот это правильно! Полностью поддерживаю вашу позицию. – Он бросил взгляд на часы: – Ого, засиделся я тут с вами, наверное, в консульстве уже волнуются. Спасибо за обед, Ефим Николаевич. В следующий раз угощать моя очередь. После того, как я отчитаюсь перед своим непосредственным руководством, нам, пожалуй, снова придётся встретиться. Вы не против отобедать здесь же в это же время через неделю? Отлично! Давайте заранее договоримся и о том, как будем держать связь.
Получив подробные устные инструкции, я, всё же не надеясь на свою память, записал карандашом на салфетке номер телефона экстренной связи. Причём по просьбе собеседника записал в шифрованном виде. Например, цифры 18 обозначил как «расстрел царской семьи», поскольку именно в 1918 году семья самодержца Николая II вместе с ним закончила свой земной путь в подвале Ипатьевского дома. А следующую пару цифр через пробел обозначил как «отмена крепостного права», то есть число 61.