Утром Каракуля отвезли на допрос к следователю. Изрядно помятый задержанный с рассеченной бровью вызвал вполне естественный вопрос Артема:
— Что с бровью?
— Поскользнулся, упал… — ответил Каракуль вяло.
— Понятно.
— А мне непонятно, почему меня держат здесь.
— Непонятно ему! — проворчал Сева.
— Всеволод, поищи Руслана, — попросил Артем. Тот встал, глядя с неприязнью на Каракуля, вышел. — Давайте поговорим без протокола. Вот, курите.
Артем сдвинул пачку сигарет на край стола. Каракуль взял одну, прикурил от огня зажигалки, поднесенной добреньким следователем, и уставился на него недоверчиво.
— Я смотрел пленку несколько раз, — начал Артем, — вы ведь не собирались насиловать Лию. В курилке вы сначала шепотом сказали ей, цитирую: «Ты совсем крышу потеряла? Я что сказал? Отдай бумаги». Лия: «У меня их нет. Я по…» Дальше вы ей не дали говорить. Вы явно закрыли ей рот. Потом долго примеривались, изучали комнату. А тот, кто хочет изнасиловать, за дело берется сразу. Потом вы все-таки решились, так как поняли, что за вами наблюдают. Хачатур Каренович обещал отдать ее своим ребятам, ведь так? И вы решили оградить ее от группового изнасилования, так?
— А ты неплохо поработал мозгами, — вырвалось у Каракуля.
— Если есть копия этой кассеты у тех, кто передал ее нам, то, просмотрев более внимательно, тоже догадаются, что вы и Лия держали бумаги в руках. Из-за них убили Алекса?
— Я не знаю, из-за чего убили Алекса. Его дела меня не интересовали, — глубоко затягиваясь сигаретой, произнес Каракуль. — Возможно, из-за них.
— А что в тех бумагах?
— Если б они у меня были, я бы не торчал в кутузке.
— Значит, вы сюда попали из-за них, так?
— Я попал сюда из-за пленки.
— Почему-то я думаю, вы знаете, где Лия и бумаги Алекса.
— Ну и думай, хрен с тобой.
— А Хачик? Зачем вас возили к нему?
— Слушай, ты больной? Посмотреть он на меня хотел, понял?
— Это ты больной, — с яростью зашипел Артем, поглядывая на дверь. — Я намерен посадить этих тварей. Ты можешь помочь, но не хочешь. Мне нужны бумаги.
— Ну, ты и мечтатель! — в тон ему ответил Каракуль, подавшись корпусом вперед. — Ничего у тебя не выйдет. Картошку сажай в огороде. А упрешься бараньим рогом, тебя, как барана, и разделают. За эти бумаги твою родню вырежут до седьмого колена. В них Алекс расписал все грязные делишки наших воротил, которые они проворачивали через порт. Суммы в них — страшные. Там Булькатый, Шкалик, Тимоха и Хачик. Это я говорю без протокола. И кончай месить языком, надоело. Есть на меня что — заводи дело, нет — отпускай.