— Ты же не уголовник, какого черта дерьму помогаешь?
— Ты не понял. Я себе помогаю, себе. Знаешь, мне еще не надоело жить. Скажи, только честно, если ты такой добрый, каким хочешь казаться, сколько меня собираются тут держать?
— Честно? Хорошо. Пока десять дней. Так решил прокурор.
— Угу. Значит, я буду поскальзываться и падать в течение десяти ночей? — рассуждал вслух Каракуль. — Многовато. Так можно инвалидом стать. А потом что?
— Потом либо отпустят, либо переведут в СИЗО.
— И это без заявления потерпевшей? М-да, грубо работаете.
Каракуля увели. Появился хмурый Сева. Артем тоже был угрюмым, но вспомнил, зачем посылал парня:
— Нашел Руслана?
— Нашел. Послал он меня. И тебя. Как допрос?
— Никак, — буркнул Артем. — Каракуля били ночью. Ты случайно не участвовал в этой постыдной акции?
— Не участвовал, — огрызнулся тот. — Но, скажу честно, с удовольствием бы раскроил ему череп.
— Вот поэтому нас не любят, Сева, — проговорил Артем, вставая. — Возьми пленку, посмотри начало, подсказываю тебе, — до изнасилования. А потом припомни информацию Руслана о событиях в доме. Когда сложишь все, получится очень интересная картина.
— Вот уж не думал, что ты станешь на сторону насильника и отморозка. Куда ты?
— Пройдусь. А ты дуй с Русланом в Краснодар. За день управитесь, я думаю.
— А командировочные?
— Ключ от квартиры, где деньги лежат, не хочешь? Мы же договорились, что работаем тихо. Начальству скажу, что вы отлучились по моему заданию. Пока.
— Зарплата у меня не позволяет ездить на свои, — проворчал Сева. Когда Артем захлопнул дверь, крикнул ему вслед: — Все какие-то психованные! Тоже мне, один обижен на весь свет, другой прямо адвокатом скоро станет. Ненормальные.
Около полудня Лию навестил сам Адам Рудольфович. Она успела разобрать ночное ложе, чтобы не догадались, на чем спала, и не убрали тару. Булькатый спустился вниз, стал в хозяйскую позу перед ней, сидевшей на ящике посередине подвала. Адам Рудольфович в отличие от Хачика не стеснялся показывать свое истинное лицо. Сила, полагал он, должна ощущаться во всем: в поведении, в речи, в жестах, во взглядах и поступках. Такой принцип помогает сломать человека.
— Ну? Может, договоримся? — спросил. Поскольку Лия молчала, ежась от холода, Адам прошелся туда-сюда, потом сказал с сожалением: — Ты очень красивая девушка, Лия. И молодая. Тебе разве не хочется жить?
— Вы все равно меня убьете, — наконец выговорила она.
— Ну, — развел он руками, — может, и не убьем, если ты будешь хорошей девочкой. Скажи, где ты спрятала бумаги Алекса? Лия, сегодня пятница, а вот завтра… завтра суббота.