- Хью, - Кадфаэль плеснул немного воды в жаровню, чтобы торф только тлел и при желании огонь можно было бы снова быстро разжечь, - что ты знаешь об Аспли из Аспли? Это манор на краю Долгого Леса не слишком, кажется, удален от города, но место достаточно уединенное.
- Не такое уж уединенное. - Хью немного удивился вопросу. - Там соседствуют три манора, которые выросли из одной вырубки. Все они были на стороне графа, а сейчас они на стороне короля. Владелец одного взял имя Аспли. Его дед был сакс до мозга костей, но надежный человек, граф Роджер покровительствовал ему и оставил ему его земли. Они все еще саксы по духу, но они ели его хлеб и были верны ему, а когда он примкнул к королю, остались с ним. Хозяин манора взял жену-нормандку, и она принесла ему в приданое манор где-то на севере, за Ноттингемом, но Аспли для него все равно главный. А что тебе Аспли? Откуда ты знаешь Аспли?
- Увидел на коне под дождем, - ответил Кадфаэль просто. - Он привез своего младшего сына, которого Небо или преисподняя склонили к монашеской жизни. Мне интересно - почему, вот и все.
- Почему? - Хью пожал плечами и улыбнулся. - Манор небольшой, есть старший сын. Младшему не достанется земли, если только у него нет воинственных наклонностей и он не добьется для себя чего-нибудь сам. А монастырь, церковь - неплохое будущее. Толковый парень может тут пойти дальше, чем если станет наемником. Что тут непонятного?
Перед мысленным взором Кадфаэля, как бы подтверждая сказанное Хью, предстала фигура еще молодого, энергичного Генри Блуа. Только вот есть ли у мальчика, державшегося так напряженно и взволнованно, те качества, которые в будущем помогут сформироваться правителю?
- А что представляет собой его отец? - Кадфаэль уселся рядом с другом на стоящую у стены широкую скамью.
- Он из семьи более древней, чем Этельред. Гордый, как сам дьявол, хотя все, что у него есть, - это два манора, записанные на него. Знаешь, как у местных князьков - каждый держит свой маленький двор. Остались еще такие, затерянные в лесах, среди холмов. Ему, должно быть, за пятьдесят, безмятежно говорил Хью, перебирая в уме сведения, известные ему по долгу службы, о манорах и их хозяевах, за которыми он в эти нелегкие времена следил бдительным оком. - Репутация этого человека, его слово ценятся высоко. Сыновей я никогда не видел. Сколько лет этому отпрыску?
- Девятнадцать. Так было сказано.
- Что тебя беспокоит? - добродушно спросил Хью и, бросив понимающий взгляд на грубоватый профиль Кадфаэля, стал терпеливо ждать ответа.