О вечернем визите кормилицы к Ведане Святослав был оповещен утром следующего дня. Лицо его окаменело. Он тотчас покинул спальню и первым делом проведал сына. Владислав сладко спал.
– Никого, кроме матери, к княжичу не допускать! – жестко произнес он. – Всех задерживать и сообщать мне. Если заартачатся и попытаются уйти – колоть!!
Гридни опешили. Князь раздельно повторил:
– КОЛОТЬ! Иначе сами на кол сядете!
Кормилица с чашей парного молока и свежеиспеченной мясной кулебякой была третьей, доставленной в палату Святослава. Лицо ее было слегка испуганно.
– Испей и отведай, – коротко приказал князь, пристально глядя дородной бабе в глаза. Приказание было тотчас выполнено без каких-либо колебаний. Утерев губы тыльной стороной кисти, женщина вопросительно глянула на своего хозяина.
– Зачем ночью к ведьме ходила?
– Я… дак это… – глаза холопки расширились. – Не ходила я никуда!
Святослав скрипнул зубами. Вскочив с кресла, он подошел к побледневшей женщине, цепко взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза:
– Скажешь, зачем мать тебя сюда прислала, может, еще и избежишь смерти. Нет – сотни раз проклянешь свое молчание, прежде чем дух испустишь. Ну?!!
– За княжичем… ухаживать! Кормить его, поить, сказки рассказывать… Ой, не губи меня, грешную, княже!! Все расскажу, все поведаю!!!
Трясущимися руками женщина вытащила из-за пазухи небольшой холщовый мешочек и дрожащей рукой протянула ее Святославу.
– Это все она, ведьма!!! Она велела это в изголовье постелей у княгини и княжича рассыпать. Сказала, что это зелье сон обоим подарит сладкий и крепкий. Не могла я ослушаться ее, княже! Княгиня так повелела!!!
Тяжелый, хорошо поставленный удар кулаком в челюсть свалил несчастную на пол. Князь призвал гридней и приказал оттащить холопку в поруб. Сам же, в сопровождении десятка конных ратных, ускакал со двора. Ярость тугим клубком горела у него в груди…
– Прости меня, любая, что не могу ручаться за жизнь твою и сына даже в этих стенах! – горестно шептал Святослав темной ночью, поведав жене о раскрытом заговоре. – Одно жало я вырвал, но в любом месте вас может ужалить другое. Надо вам пережить несколько лет в таком месте, куда рука матери моей не дотянется. Осильнею, сяду на ее место – верну вас назад. Слово даю, любая!!
Невольные слезы текли по щекам женщины. Она то тесно прижимала молодого князя к груди, то вновь отстраняла его и жарким взглядом всматривалась в мужние глаза.
– Как же я… без тебя жить-то буду, ладо?
– А тебе легче будет со мною, но без сына?
Новая волна рыданий, новые объятия. Полная луна равнодушно освещала сквозь полуоттаявшее оконце кипение человеческих страстей.