– Хорошо, Асмуд. Тогда я беру сотню Красича, четыре ладьи и выступаю через две недели.
– Да будут ваши боги с вами в пути и в Киеве!
Спустя десять дней четыре свежепросмоленых насада (плоскодонные ладьи с одной мачтой и веслами, приспособленные для передвижения по мелким рекам и волокам) отошли от пристаней Новгорода, подняли прямоугольные цветастые паруса и направились вглубь неспокойного Ильмень-озера. На бортах висели длинные красные щиты, виднелись русые и темные волосы десятков воинов, меж бортами были натянуты широкие холстины-навесы, защищающие от ветра и дождя. Впереди был длинный путь. Предстояло вскоре выгребать против течения рек Ловать, Кунья, Сережа, обустроенным волоком помогать смердам перетаскивать суда в реку Торопу. Затем сплав по течению притока Двины до нового волока, река Катынь и… наконец, Днепр, готовый нести очередной караван до славного града Киева и дальше!
По обоим берегам рек будут тянуться густые непролазные хвойные боры, чередуемые с березняком и густыми подлесками. Из только-только начинавших зелениться зарослей тальника будут высовываться любопытные лосиные морды, провожая взглядом плывущие острова. Проснувшиеся седые медведицы важно восседают на обрывах, негромким рыком приводя в чувство разыгравшихся медвежат и пестунов. Сотни уток, гусей засвистят крыльями над головами странников, с громкими всплесками взлетая на тихих заводях и затонах. Отнерестившиеся щуки станут большими веерами изгонять плотву и ельцов из воды, спеша насытить свою изголодавшую за время вынужденного весеннего поста плоть. Ноздри будет сладко щекотать легкий аромат первоцветов. Весна!!.
Молодая цветущая Предслава сидела неподалеку от кормчего и неотрывным взглядом провожала ставшую ей уже привычной русскую природу. Как же она отличалась от знакомой с раннего детства дунайской с ее широкими просторами и неровными горизонтами и как стала мила! Казалось, любовь к внешне холодному, а на самом деле умевшему быть таким жарким и нежным любому Святославу и любовь к этим глухим и диким местам слились в сердце воедино, делая из некогда знатной болгарки настоящую русскую женщину.
Она посмотрела на мужа. Князь стоял рядом с кормчим, о чем-то негромко с ним переговариваясь. Легкий ветерок едва шевелил его длинную прядь волос на обритой голове. Предслава уже знала назначение этой пряди. Когда воин-рус погибал на поле брани, Перун брал в свою длань длинный чуб и помогал душе воя быстрее покинуть уже ненужное тело, направляя ее в славный Ирий. Туда, где живут иные, заслужившие это благо и готовящиеся к очередному, достойному появлению в новых телах и в новом земном бытии!