Побег. Неужели им действительно удалось это сделать? От шока у меня на несколько секунд пропал голос, но в конце концов я все же смогла выдавить:
– Правда? Все три тысячи человек?
Мальчики отшатнулись одновременно.
– В вашем лагере было три тысячи детей? – спросил Лиам.
– Ну и что? – нервно оглядевшись, спросила я. – А в вашем сколько?
– Человек триста максимум, – ответил Лиам. – Ты уверена? Три тысячи?
– Ну, я не видела официальных списков. По тридцать человек в боксе, а самих боксов около ста. Могло быть, и больше, но красных, оранжевых и желтых вывезли из лагеря.
По-видимому, Лиама глубоко поразили мои слова. Он сдавленно кашлянул.
– О господи, – выдавил он. – Что это был за лагерь?
– Не твое дело, – буркнула я. – Вы мне свой не называли.
– Каледония, штат Огайо, – сказал Толстяк, проигнорировав осуждающий взгляд Лиама. – Нас держали в здании заброшенной школы, мы сбежали. Твоя очередь.
– Как я могу быть уверена, что вы не заложите меня на ближайшем пункте СПП?
– Ну конечно! Мы только и делаем, что пишем доносы.
Спустя мгновение я резко выдохнула:
– Ладно. Я из Термонда.
Молчание, казалось, длилось целую вечность.
– Ты серьезно? – в конце концов выдавил Лиам. – Безумный Термонд с монстроидными детишками?
– Опыты больше не проводят, – уязвленно заметила я.
– Да нет, я просто… просто… – Лиам силился подобрать слова, – я думал, он переполнен. Поэтому нас и отвезли в Огайо.
– В каком возрасте тебя забрали? – оценивающе спросил Толстяк, однако лицо его было таким же испуганным, как и у друга. – Совсем маленькой, ведь так?
Ответ вырвался у меня прежде, чем я успела его обдумать:
– На следующий день после того, как мне исполнилось десять.
Лиам присвистнул, и мне стало интересно, какими же слухами должен был обрасти Термонд за столько лет. И главное – кто их распространял? Новый командующий СПП?
К тому же если люди обо всем знали, почему они не попытались нам помочь?
– И сколько же вы, мальчики, пробыли в Каледонии?
– Сузуми около двух лет. Я полтора года, а Ли около года или что-то вроде того.
– Все… – «Всего-то?» – прошептал мерзкий внутренний голосок, хотя в глубине души я прекрасно понимала, что в лагере каждая минута приравнивалась к целому дню. И этой минуты иногда было вполне достаточно, чтобы сломать человека.
– Сколько тебе сейчас, шестнадцать? Семнадцать?
– Не знаю, – сказала я и чуть не упала от собственного ответа. Я и впрямь не была уверена – Сэм утверждала, что прошло шесть лет, но она могла и ошибиться. Время в Термонде текло по-особому. Я видела, как сменяются времена года, но в какой-то момент перестала обращать на это внимание. Просто росла, становилась выше и каждую зиму думала о том, что повзрослела еще на год, но все это… до настоящего момента не имело ровно никакого значения. – Какой сейчас год?