Или обыкновенная ловушка для доверчивых подростков, жаждущих отыскать настоящий Ист-Ривер.
Лиам оперся локтем о дверь и положил подбородок на раскрытую ладонь. Когда он заговорил, множество отражений в разбитом лобовом стекле синхронно открыли рты. Минивэн поехал быстрее, и ветер засвистел сквозь пулевое отверстие.
– Смотрите в оба. Увидите что-то настораживающее – дайте мне знать.
Настораживающее. Это что? Наглухо заколоченные дома? Изрешеченный пулями минивэн?
– Хотел я подождать до темноты, – пробормотал Толстяк, барабаня пальцами по стеклу. – Знал, что так будет лучше. Если камеры в рабочем состоянии, у них наверняка есть регистрационный номер и все прочее.
– Я позабочусь о номерах, – пообещал Лиам.
Толстяк открыл рот, но ничего не сказал, лишь прислонился головой к окну.
– И кто за нами гонится? СПИ? – спросила я, когда мы пересекали очередной железнодорожный переезд.
– Хуже, – вздохнул Толстяк. – Скиптрейсеры. Охотники за головами.
– Ряды СПИ значительно поредели, – пояснил Лиам. – Так же, как и Национальная гвардия. Про местную полицию и говорить нечего. Если у них не окажется здесь своего охотника за головами, с нами все будет в порядке.
Следующие слова поразили меня до глубины души.
– Награда за каждого пойманного ребенка – десять тысяч долларов. – Толстяк повернулся ко мне. – Страна разваливается, как карточный домик. Ничего уже не будет хорошо!
В отдалении шумел поезд. Этот звук я слышала в Термонде каждую ночь. Впившись ногтями в бедра, я закрыла глаза и сидела так, пока гул не стих. А потом Лиам вдруг спросил:
– Зеленая, ты в порядке?
Вытирая лицо, я задумалась, отчего оно стало влажным – от дождя или от слез. Ничего не ответив, я съежилась на заднем сиденье. Мне хотелось поучаствовать в разговоре об Ист-Ривер, рассказать, что существует миллион мест, где Беглец мог бы организовать лагерь, помочь решить эту загадку. Но я выбрала молчание.
Хватит вопросов, пора перестать себе лгать! Самый страшный из монстров не имел никакого отношения ни к скиптрейсерам, ни к СПП. Нет. Настоящий монстр сидел сейчас на заднем сиденье минивэна. И в любой момент грозил себя рассекретить.
В какой-то миг музыка отключилась.
Тишина салона нервировала меня гораздо больше опустевших дорог и ровных рядов покинутых домов. И только Лиам все время пребывал в движении: посматривал в окно на заброшенные города, пытался настроить радио, стучал пальцами по рулю. Однажды он посмотрел в зеркало заднего вида, и наши глаза встретились. Всего на долю секунды, но у меня свело желудок так, словно он провел кончиками пальцев по моей раскрытой ладони.