Белый шум резал слух даже сквозь музыку. Сильный, но не настолько, чтобы его невозможно было вынести, и все же вызывающий агонию. Радио немного смягчало эффект, но не полностью.
Остальных скрутило с первым пронизывающим звуком.
Лиам, зажав уши, свалился на руль. Толстяк бился о стекло, словно желая вытрясти шум из головы. Я почувствовала, как Черная Бетти медленно двинулась вперед, остановившись только после того, как Лиам случайно нажал на тормоз вместо газа.
Дверь позади меня распахнулась, и пара рук попыталась отстегнуть ремень Толстяка и вытащить его из машины. Вскочив на ноги, я отбросила руку незнакомца, полоснув его ногтями по щеке. Это оказался водитель грузовика, тот самый, что радостно кивал в такт «Вольной птице». Мужчина испуганно уставился на Толстяка. Парень безвольно болтался на ремнях, наполовину высунувшись наружу.
Водитель грузовика отшатнулся, ударившись о собственную машину, и что-то прокричал, но слова потонули в окутавшем три автомобиля белом шуме. Лишь теперь я заметила у него на шее бейдж с ярко-красной буквой Т. Это были вовсе не охотники за головами.
Пси. СПП. Лагерь. Термонд. Плен.
Мужчина из «фольксвагена» открыл водительскую дверь и попытался отстегнуть ремень Лиама. Внешне он походил на бухгалтера, с толстыми стеклами очков и сгорбленными от постоянного сидения в офисе плечами. Однако особых сил ему прикладывать не пришлось. Еще бы! В руках у него был черный громкоговоритель.
Некоторые солдаты в Термонде вообще не выпускали ретранслятор из рук. С помощью генератора усмиряли группы разбушевавшихся подростков, а иногда включали шум просто ради собственного удовольствия. Посмотреть, как корчатся от боли дети. Что им было терять? Обычные люди вообще ничего не слышали.
В теле ныл каждый мускул, однако мне все же удалось пихнуть водителя грузовика локтем в грудь. Он вновь отлетел назад, и на этот раз я успела закрыть дверь на замок. Обернувшись, я мельком взглянула на Зу. А затем резко перегнулась через безвольное тело Лиама, сорвав с «Фольксвагена» очки. За спиной раздался рев пикапа. Машина врезалась в раздвижную дверь. На этот раз не случайно.
Дуло винтовки смотрело в лицо Зу, но она не реагировала. Лишь стонала, зажав уши руками в желтых перчатках. Думаю, она вообще не видела, что происходит вокруг.
Я не знала, что делать дальше. Надеясь привести Лиама в чувство, я трясла его изо всех сил. Глаза парня раскрылись, голубые и удивительно ясные. Но только на миг. В паре дюймов от моей головы вдруг возник мегафон, и белый шум топором вонзился в мозг. Дрожь пробрала до костей. Я упала на Лиама, но поняла это лишь через несколько секунд. Единственным звуком, перекрывавшим белый шум, радио и даже вопли Толстяка, было биение сердца Ли.