Все засмеялись; все, кроме ответчиков (Хикок сплюнул на пол) и Гаррисона Смита, который задал Уэллсу новый вопрос: почему, узнав о трагедии в Холкомбе, он несколько недель медлил, прежде чем сообщить властям о том, что ему известно.
– Разве вы не ожидали никакой награды?
– Нет.
– Вы не слышали о том, что объявлена награда? – Адвокат говорил о награде в тысячу долларов, которую «Хатчинсон ньюс» предложила за информацию, ведущую к аресту и осуждению убийц Клаттера.
– Я читал о ней в газете.
– Это было до того, как вы обратились к властям, не так ли? – И когда свидетель признал, что это так, Смит торжествующе продолжил: – Какие льготы вам предложил окружной прокурор за то, что вы дадите показания в суде?
Но Логан Грин возразил:
– Ваша честь, мы возражаем против формы вопроса. Нет никаких доказательств того, что кому-то предоставлены какие-то льготы.
Возражение было поддержано, и свидетеля отпустили. Когда он покинул свидетельское место, Хикок объявил всем, кто мог его слышать:
– Сукин сын. Если уж вешать, так и его тоже. Посмотрите на него. Сейчас ведь не просто уйдет безнаказанно, а еще и денежки получит, и срок ему скостят.
Это предсказание сбылось – в скором времени Уэллс получил и награду, и досрочное освобождение. Но удача недолго ему улыбалась. Вскоре у него снова начались неприятности, и в последующие годы он испытал много превратностей судьбы. В настоящее время он – заключенный тюрьмы в Парчмейне, штат Миссисипи, где отбывает тридцатилетний срок за вооруженное ограбление.
К пятнице, когда в суде наступил перерыв на выходные, штат закончил предъявление обвинений, что включало в себя свидетельские показания четверых специальных агентов Федерального бюро расследований из Вашингтона, округ Колумбия. Эти люди, лабораторные техники, специализирующиеся на разных способах научного расследования преступлений, исследовали физические улики, связывающие обвиняемых с убийствами (анализ крови, следы, ружейные гильзы, веревку и пластырь), и удостоверили подлинность вещественных доказательств. И наконец, четверо агентов Канзасского бюро расследований представили суду протоколы допросов и признания заключенных. При перекрестном допросе канзасских следователей защитники обвиняемых заявили, что признания были получены незаконными средствами – жестокими допросами в душной, ярко освещенной, напоминающей чулан комнате. Столь ложное утверждение вызвало у детективов закономерное раздражение, но они очень убедительно его опровергли. (Позднее, когда кто-то из репортеров спросил его, почему он все время пускает в ход эту искусственную уловку, адвокат Хикока огрызнулся: «А что мне еще остается делать? Черт, у меня на руках ни одного козыря. Но не могу же я просто сидеть здесь как кукла. Я должен время от времени произносить какие-то слова».)