Я взял стетоскоп, уже догадываясь, что в легких услышу посторонние звуки: скорее всего, негромкое потрескивание, указывающее на затрудненный проход воздуха в альвеолы – пузырьки, через которые кислород попадает в кровь. Такие звуки возникают, когда из-за дефекта сердца к легким приливает избыток крови, а пузырьки переполняются жидкостью. Они называются «хрипами»; их производят альвеолы, открываясь при поступлении воздуха. Возможно, я услышу свист – он появляется, когда дыхательные пути сужены из-за мышечного спазма, и воздух из легких выходит с трудом. Свист будет означать астму.
Хирург-отоларинголог закончил шунтирование ушей и отошел в сторону, чтобы я мог добраться до груди Джилл. Но звуки, которые я там услышал, оказались совсем не теми, что ожидалось. Никаких признаков затрудненного дыхания – вообще никаких признаков дыхания в левом легком. Что-то препятствовало поступлению воздуха в левое легкое или заглушало звуки из него, так что я не мог уловить их стетоскопом. Заболевание сердца не подтвердилось – оно сказалось бы на обоих легких. Здесь что-то было не так только с левым.
Я объявил персоналу операционной, что хочу перевезти девочку в реанимацию и срочно провести рентгеноскопию. Хирурги, отоларинголог и уролог, изумленно уставились на меня.
– С ней что-то не то, – объяснил я.
Остальной персонал стоял молча. Обычно кислорода в газе, который я даю пациенту, в два раза больше чем в обычном воздухе. При дыхании обогащенной смесью, которую я давал Джилл, показания оксиметра в ходе операции оставались в пределах нормы, то есть гемоглобин транспортировал достаточно кислорода. Прерывать операцию сейчас, на полпути, было бы неразумно. Единственный выбор, который нам оставался, – продолжать.
Грыжу у Джилл не удалили раньше, поскольку педиатр на предоперационном обследовании услышал хрипы в легких. Девочку следовало подлечить. Операцию отложили.
Вторая часть операции прошла успешно, однако еще один анализ, когда грыжу уже удалили, подтвердил то, что я и так знал: легкие Джилл не снабжали ее кровь кислородом в достаточном объеме.
В реанимации ей сделали назначенный мной рентген. Пока я дожидался результатов, мать девочки подошла ко мне поговорить.
– Я назначил рентгеноскопию. Ничего опасного – просто уровень кислорода в крови у нее падал быстрее, чем обычно. Возможно, все дело в той пневмонии, но мне надо убедиться.
– Спасибо вам огромное! – воскликнула ее мать. – Наконец-то хоть кто-то прислушался ко мне! Я всем говорила – с ней что-то не то. Но никто ничего не делал.