Нейт начал хихикать.
– Какого черта ты смеешься? – рявкнула Элли.
– Не… не знаю, – заикаясь, ответил Нейт.
– У него шок, Эл, – сказала Пикс. – Смейся, Нейт. Ты не виноват, что так реагируешь.
Нейт засмеялся еще сильнее, а потом стал икать.
Стиви вдруг страшно захотелось спать. Ничего, кроме усталости, она не ощущала – внутри царило абсолютное спокойствие.
– Я иду спать, – просто сказала она.
Вернувшись в комнату, Стиви машинально отметила, что все ее движения стали чересчур медленными и точными. Обычно перед сном она просто скидывала одежду и засовывала ее в мешок для прачечной. Сегодня она бережно повесила плащ в шкаф, неспешно стянула футболку и, разгладив, аккуратно сложила ее на кровати, медленно сняла штаны, словно те были очень хрупкими. Свернув одежду, она положила ее в пакет, затем откопала на дне ящика комода теплую эллингэмскую пижаму и надела ее.
Стиви оставила свет включенным, забралась на кровать и уставилась прямо перед собой, вцепившись в телефон, будто ждала звонка. Ей никто не собирался звонить. Просто нужно было что-то держать в руках.
Стиви не знала, сколько прошло времени, когда раздался стук в дверь. Сначала она решила не обращать на него внимания, но все же заставила себя слезть с кровати и открыть дверь.
Почему-то она знала, что там будет Дэвид.
– У тебя свет горел, – тихо сказал он. – Можно войти?
Девушка моргнула и потерла шею. Затем пожала плечами и отошла в сторону, оставив дверь открытой. Дэвид вошел и закрыл дверь. Стиви села на пол, прислонившись к основанию кровати. Он стоял, оперевшись о стену. На этот раз его вихры были слегка приглажены, и выглядел он на удивление серьезным.
– Ты знаешь, что произошло? – спросил он.
– Я знаю, что он мертв. Вот и все.
Дэвид наморщился и потер лоб. В задумчивости прошелся по комнате, остановился у письменного стола. Какое-то время постоял возле него, барабаня пальцами по крышке, а потом повернулся к Стиви. Его взгляд скользил по обстановке, ни на чем не задерживаясь. Стиви уставилась на нижнюю часть его штанин – по крайней мере, смотреть туда ей казалось безопаснее всего. Когда-то эти старые спортивные штаны были темно-синими, но сейчас застиранная ткань была серовато-голубого цвета, а на щиколотках белыми потрескавшимися буквами было выведено «ЙЕЛЬ».
– Почему ты тогда сказала, что не можешь говорить? – наконец спросил Дэвид.
– Потому что показания очевидцев не всегда заслуживают доверия, – ответила она.
– Думаешь, люди будут врать?
– Нет. Не совсем. Дело в том, что обычно люди не уверены в том, что помнят. Это не означает, что они врут, просто они могут ошибаться в отношении того, что видели. Человек плохо ориентируется во времени, в пространстве, продолжительности события, особенно когда напуган или в напряжении. А в темноте все это только усугубляется. Но хуже всего, когда очевидцы начинают обсуждать увиденное друг с другом. Как только ты начинаешь рассказывать кому-то о произошедшем, факты в твоей голове могут измениться. Человеческая память перезаписывается, как у компьютера. Остается последний сохраненный файл. Вот поэтому, если ты стал свидетелем, скажем, несчастного случая, лучше сразу записать то, что видел, до разговоров с кем-либо. И это будут самые четкие показания. Возможно, в чем-то ты ошибешься, но в любом случае не начнешь эти ошибки приумножать.