А вот тут было совсем другое. Вздрагивало перекрытие над головой, сыпался песок с потолка, бухали взрывы, а Горюнов кричал в трубку:
— Третий, третий! Где твои трактористы? Заснули? Что? Да, да, сейчас, сию минуту… Пятый? Трофимов, сукин сын? Я тебе что говорил? Лупи из всех зажигалок. Понял?
И еще и еще приказы в таком же духе.
Кончив разговаривать по телефону, Горюнов достал из кармана полушубка новехонький красного шелка кисет, видно, доставшийся ему из какой-нибудь посылки с Большой Земли, свернул цигарку, передал кисет им.
Анохин курить не стал, но цигарку свернул и положил в карман.
— Ну, хитрая душа, — рассмеялся Горюнов, — опять для своих писак калымишь?
— Приходится, товарищ Горюнов, — улыбнулся Анохин. — Худовато у нас с табачком.
— Ладно, — сказал Горюнов, — к вечеру обещали махру подбросить. Поделимся. Мертвые курить не просят.
Да, мертвые курить не просят — и сотрудники газеты, и работники штаба, как вскоре убедился Александр Дмитриевич, курили в основном за счет мертвых.
— Ну, давай, Анохин, что у тебя сегодня? — сказал Горюнов и вдруг подмигнул Александру Дмитриевичу. — В части политико-морального можешь не говорить. Знаю.
Анохин то ли не понял шутки комбата, то ли пропустил мимо ушей, но заговорил на полном серьезе:
— А сигналы, товарищ Горюнов, у нас есть. Нехорошие сигналы.
— Ладно. Ты это комиссару Андронову скажешь, если, конечно, Андронов выберется из сегодняшней каши. Дальше?
— К сержанту Петруничеву пробраться надо.
Горюнов ответил не сразу — докурил цигарку, старательно раздавил окурок валенком.
С группой сержанта Петруничева уже второй день нет связи. Посылали людей трижды, и трижды никто не возвращался. Немец ни днем, ни ночью не спускает глаза с ложбинки, которую занял Петруничев. И вообще, по мнению Горюнова, это была зряшная затея с самого начала. Он возражал командиру полка. Правда, если бы удалось зацепиться за эту ложбинку, взять противотанковый ров было бы легче. Да разве немец глупый — не понимает, что к чему?
— Вот через часик стемнеет, — сказал Горюнов, — пошлем еще людей. Но вам я не советую. Жертв и без вас хватает.
Комбат, безусловно, был прав. За каким же дьяволом лезть на рожон, тем более что, может быть, уже и Петруничева-то нет в живых?
Но Анохин свое: нет, у него задание, он не может. Он должен…
Горюнов махнул рукой, схватил трубку, которую протягивал ему телеграфист. Начался крикливый, с приправой, уже знакомый Александру Дмитриевичу разговор.
— А вам, товарищ Сойманов, пожалуй, лучше остаться, — великодушно предложил Анохин. — Вдвоем незачем. Побеседуйте с бойцами да с командирами.