— Нет, он хорошо стреляет. В Бурмина он стрелял с двадцати семи метров и точно попал в висок. Кто-нибудь слышал выстрелы?
— Нет. Соседи ничего не слышали и никого не видели. Собака взяла след, но потеряла его на автобусной остановке. Водители автобусов, которые работали в интересующее нас время, опрошены. Ничего подозрительного они не заметили.
— Что дал обыск?
— Ничего. Есть две странные бумаги, не то письмо, не то куски дневника, я доложу.
— Пойду поговорю с женой. — Казаринов еще раз оглядел двор, дом. — Здравствуйте, Серафима Алексеевна.
— День добрый.
— Я подполковник КГБ Казаринов.
— Так чего вам нужно-то от меня? Убили человека, а теперь виновных ищете? По вашей милости он и в тюрьме столько лет отсидел…
— А вам известно, — голос Казаринова стал жестким, — что «безвинный» Викентий Сичкарь помогал немцам? Что он изменял Родине?
— Никому он не изменял, просто работал при немцах.
— Полицаем.
— Ну и что?
— Скажите, у Сичкаря были враги?
— Нет.
— Получал ли он письма с угрозами?
— Тоже нет.
— Приезжал ли к вам кто-нибудь, с кем Сичкарь был связан в Гродно при немцах?
— Землячка его Граджина Явич.
— Где она живет?
— В Целинограде.
— Когда вы ее видели последний раз?
— Она приезжала месяц тому назад.
— Катаев, — повернулся он к майору, — возьми людей и срочно в аэропорт. Поднимите полетные ведомости. Выясните, кто прилетал в Петропавловск московским, да и всеми остальными рейсами. Приблизительное время убийства известно, поэтому исходите из этой цифры.
— Есть. — Катаев направился к машине. Казаринов снова подошел к Барановой, присел на скамейку.
— О чем вы разговаривали?
— О чем мне с ней говорить? Она с Викентием по-польски говорила. Выпили они, она и рассказала о каком-то человеке. Мол, они-то пострадали, а он нет. И сейчас пост занимает. Сговаривались попугать его, чтобы деньги выманить.
— Вы говорите по-польски?
— Да нет, за восемнадцать лет понимать все стала, а говорю плохо.
— У вас есть адрес Явич?
— Я вам дам.
В управлении Тарасов положил перед Казариновым папку:
— Смотрите, — и ушел, а Казаринов начал внимательно читать протоколы допросов и всевозможные справки.
Судьба Сичкаря была обычной для человека, ставшего на путь предательства. И на суде он пытался оправдываться так же, как и все. Мол, призвали, мол, не стрелял, был шофером.
Нет, не простым шофером был Сичкарь. Возил он капитана Рискевича, начальника белорусского отдела «Зондер штаба-Р». Следствие не доказало его активного участия в карательных операциях. На суде Сичкарь все время повторял, что на его руках нет крови, забыв о том, что карательные акции готовились подразделением, в котором он служил.