— Постой, — в памяти Казаринова профессионально совместились имя и фамилия с определенной информацией, — это не тот, что сбежал и на «Свободе» работал?
— Тот самый. Я его в Лондоне встретил, так он просил меня похлопотать, чтобы ему разрешили вернуться. Во сне, говорит, Остоженку вижу. И пусть Качалин — предатель и сволочь, но даже и его тоска по родине мучила. И связано это чувство с конкретной улицей.
— А что с ним потом стало?
— Повесился.
Ночью Казаринов проснулся и сел у открытого окна. Он сидел и думал о том, что завтра надо лететь в Целиноград, встречаться с Граджиной Явич, а оттуда в Москву. Он еще раз вспомнил человека на больничной койке. Вторую жертву этой страшной истории. И ему вспомнился давний спор, который произошел на Рижском взморье. Один весьма почтенный научный работник говорил, что людям надоели книги и фильмы о войне. Этот доктор наук был профессиональным спорщиком, он жонглировал цифрами, проводил смелые сравнения с мировой литературой. У Казаринова был один довод — память.
Если бы он мог, если бы имел право рассказать, как из прошлого, из памяти возникают люди. Они страшны собственным страхом и готовы на все, чтобы избежать наказания.
И как странно сегодня, когда больше сорока лет прошло со дня окончания войны, искать эти тени, у которых есть одна особенность: при необходимости они материализуются и наносят удар.
Он увидел свет. Потом яркие точки начали вспыхивать в памяти. Сначала появилось лицо человека, вернее, куски, словно разорванная фотокарточка. И ему надо было из множества кусочков сложить один портрет. Детали его то появлялись, то исчезали, не желая складываться. Это напоминало какую-то забытую детскую игру.
Олег застонал, открыл глаза и сел.
— Лежите, лежите, — к нему подбежала сестра, — вам нельзя вставать.
— Где я?
— В госпитале.
— Сколько дней я здесь?
— Третий.
В палату вошел врач:
— Очнулся. Вот и прекрасно. Теперь все будет в порядке.
— Мне срочно нужно в управление. — Олег попытался встать.
— Вам нужно лежать, — сказал врач, — лежать и набираться сил. Травмы головы — вещь коварная, последствия бывают самые неожиданные.
Олег хотел сказать врачу, что все равно уйдет. Опять попытался подняться, но почувствовал необыкновенную слабость и откинулся на подушку.
Врач вышел, закрыв за собой дверь. В кабинете он поднял телефонную трубку, набрал номер дежурного по областному управлению.
— Передайте полковнику Никитину, что Наумов пришел в сознание. Завтра мы переведем его в обычную палату, так что к вечеру с ним вполне можно побеседовать.
— Спасибо, — радостно ответил дежурный, — передадим немедленно.