Шмыгнув носом, я слабо улыбнулась, осторожно и почти невесомо погладив его по щеке:
– Всё в порядке, правда. Устала просто… И замёрзла. И спать хочется. – И со смешком добавила: – Мята.
– Ладно, – нехотя поднялся Рик и недовольно поджал губы: – Я приду позже, надо кое-что уточнить по твоим последним конспектам. Хорошо?
– Ага, – кивнула я, сползла ниже и, свернувшись в клубок, спрятала нос в коленях.
И почти сразу провалилась в лёгкую дрёму. В этот раз мне не снились кошмарные картинки из собственного прошлого. Не снилось чувство потери и одиночества, я никого не пыталась найти в путаных лабиринтах сознания и куда-то бежать, нет. Я крепко прижималась к родному, близкому человеку, уткнувшись носом ей в грудь и наслаждаясь прикосновением знакомой руки к волосам на моей макушке. Чувствуя, как внизу живота покалывают пузырьки игристого счастья от доверительного шёпота, продолжавшего звучать в моей голове.
«Ещё немного, найдёныш… Ещё немного…»
– Ма маэре… – беззвучно прошептала я. И, сама того не осознавая, громко замурчала от предвкушения скорой встречи.
В том, что она будет, я не сомневалась. Никогда.
Пределы Грани
Хаос
Серый песок стелился под ноги мелкой позёмкой. Он то поднимался, свиваясь в тугие жгуты, то опадал. Кромка бархана, так удачно заменившая случайному путнику трон, позволяла наблюдать за тем, что творилось вокруг. И видеть, как, едва ощутимая здесь, рядом с ним буря сметает всё на своём пути. Ломая. Сминая. Стирая раз и навсегда. Превращая и без того безликий пустой пейзаж в самый настоящий ад. Где нет ни сил, ни возможности выжить. Да и желания.
Мужчина сидел, опираясь локтями на колени. Он медленно, методично пропускал сквозь пальцы грубые, крупные песчинки, царапавшие кожу. Безразличный взгляд скользил по пустыне, то и дело цепляясь за линию горизонта. Не замечая, как послушные его воле Пределы Грани менялись, хаотично и бесконтрольно. Вот только ленивый, казалось бы, не знающий, что такое сопереживание и горе, нелюдь давно перестал обращать на это внимание. Зачем? Куда проще закрыться от этого мира, спрятаться от боли и горького чувства острой несправедливости в душе. Потеряться в ней, так и не сумев привыкнуть к пугающей даже его пустоте. Там, где когда-то звенела тонкая, хрупкая нить. Однажды она крепко-накрепко связала одного из самых опасных Древних с хрупким, сломанным ребёнком, смотревшим на него доверчивыми карими глазами. Связала и не отпустила, отдаваясь ноющей тоской где-то в груди.
Ко-ра-на.
Имя, пронизывающее сердце ощущением острой потери. Имя, ставшее табу в его доме. Хаосу впервые за много… очень много лет… впервые за всю его жизнь хотелось не знать, не помнить и глупо, совсем по-человечески стереть всё, что было после. И отчаянно верить, что его дитя, его дочь жива. Что стоит зажмуриться, и на плечо лягут тонкие пальцы, привлекая внимание. А такой родной, мягкий голос расскажет о новых печатях, придуманных неугомонным ребёнком. И, горя энтузиазмом, Корана с широкой улыбкой будет говорить и говорить, активно жестикулируя…