Сообщение от Лехи.
Привет! Судар покончил с собой и оставил предсмертную записку, где сознался во всех пяти убийствах.
Нервы так измотаны, что я не испытала ни удивления, ни горя, ни облегчения. Внутри – глухая пустота, словно в древнем сосуде. Через минуту-две эмоции стали возвращаться, будто через пелену, через вату, не спеша, аккуратно вползая в мозг и грудь. Настороженность и недоверие – вот мои главные спутники, и, возможно, в них мое спасение.
Мать Лехи может быть тем самым некромантом, что помогал подставить Государя Лучанскому, Горгоне или еще кому-то. Выманить пытаются, узнать, где я? И кто Леха после этого? Соучастник?
Надо… Придумала! Надо позвонить Игорю: расспросить, что да как.
Три гудка – прием звонка – знакомый голос.
– Лея, ты?!
– Да, я.
– Лея, у нас тут беда! Ты не представляешь, что случилось!
– Государь погиб? – с таким бессилием, помноженным на безэмоциональность, спросила я, что впору испугаться.
– Откуда…
Я перебила:
– Леха написал.
Тишина в трубке. Пятнадцать секунд, тридцать.
– Как он умер?
Лихорадочное возбуждение, граничащее с паникой, из тона Игоря исчезло. Осталось то же бессилие, что и у меня.
– Пулю в висок пустил. У себя дома. Записка. Ты знаешь о записке?
– Знаю, что она есть. Но ничего про текст. А ты?
– Тоже.
Я неловко попрощалась, бросила телефон на стол, опустила подбородок на сцепленные пальцы рук и продолжила лихорадочно соображать.
Значит, Судар все-таки вышел из КПЗ. Сам, или его отпустили – сейчас не суть важно.
Лана! Что она скажет?
Весть облетела университет в считаные часы. Подруга тоже оказалась в курсе, но не сумела сообщить больше того, что я уже знала.
Три человека подтвердили смерть Государя.
Главный вопрос: он действительно умер, его убили или он инсценировал свою гибель, как поступал, полагаю, не раз?
Не знаю теперь, что делать. Продолжить таиться тут, рискуя сойти с ума, или попытаться проверить информацию и расстаться с жизнью?
Еще прячась в гостевой комнате Государя, я упоминала, что для меня ожидание смерти хуже самой смерти. Лучше заглянуть в лицо опасности, чем терять рассудок от ужаса и неизвестности.
Переоделась, припрятала в кармане брюк заточку, надела на запястье браслет времени. Девятое июля. Что я делаю? Я ненормальная?
Ввела адреса, чтобы немедленно телепортироваться к Государю домой, и очутилась в гостевой комнате, где прожила многие выходные.
Ступни и кисти мигом задеревенели, словно на морозе. Меня била мелкая дрожь. Даже воздух, пронзающий легкие, казался ледяным. Закаты на фотографиях зловеще меняли цвета, темнели, будто предвещая беду.