Поцелуй слишком глубокий, слишком бесстыдный, слишком жадный и горячий, чтобы стать единственной лаской за грядущую ночь.
Треск разрываемой ткани – и я осталась без майки. Он подтолкнул меня выше – и я обхватила ногами его талию, зарылась пальцами в волосы любовника, запрокинула голову, подставляя грудь под жар поцелуев, дразнящие касания языка, даже осторожные покусывания.
Не помню, как он донес меня до большой спальни и до постели, как я сорвала с него рубашку.
Я упала на простыни, раскинув руки, будто старалась поймать блаженство.
Тяжесть его тела, терпкий запах мужского одеколона, обезоруживающие мою затихающую ярость жадные ласки. Сильная рука скользнула к бедрам, за ткань, вниз – и я вскрикнула от долгожданного прикосновения, подалась навстречу.
Я жадно исследовала его обнаженные плечи, торс. Под моими ладонями бугрились мышцы, налитые мощью.
Ни у него, ни у меня не было больше сил противиться обуревавшей страсти и терпеть. Оставшаяся одежда разлетелась по спальне.
Я вскрикнула и застонала так громко, как никогда прежде.
– Да! Да! Еще! Еще жестче! Да, так! Да-а-а-ах! А-ах!
Но по своей сволочной природе Горан вновь подводил меня к самому пику, не позволяя разрядиться. Хотя себе в удовольствии не отказывал. Когда мы занялись любовью в третий раз, я уже царапалась и кусалась, рычала, как дикая кошка, и даже ругалась.
Но любовнику явно нравилась и льстила подобная страстность, он лишь подначивал, хотя и старался пресечь мои укусы поцелуями.
– Если не дашь мне кончить, я тебе спину на лоскуты порву!
– О, это уже серьезное заявление, – рассмеялся Горан мне в губы.
Жар сжигал изнутри, заставляя неистовствовать и отдаваться с таким пылом, как никогда прежде.
Горан исполнил мое желание. Я сорвала голос от восторга и наслаждения.
Первый оргазм – и я не могу совладать с телом, мышцы горят, расслабляются, но снова переполняются энергией, провоцируя следующий взрыв удовольствия. Вторая разрядка. Но когда кажется, что тело успокоилось, настигает третья волна. И еще одна, и еще! А под конец – я сама испугалась – брызнули слезы.
– Эля, тебе больно? Что я сделал не так? – Горан оглаживал мое тело, испугавшись эмоций.
– Все… все… все замечательно! Ты лучший! Все… просто прекрасно, – захлебывалась я от слез и наслаждения.
Горан расслабился и прижал меня к себе, будто баюкая.
Катарсис, полный восторг, абсолютное очищение.
Обиды, страхи, сомнения, горечь – весь негатив покинул тело в секунды, восстановив небывалый душевный покой и дав неизъяснимую радость.
А после мы лежали в темноте, шептались, Горан обнимал меня со спины и целовал в затылок.