– Нет! – воспротивилась я. – Меня колотит от этой энергии. Не могу держать в своей квартире.
Ничего необычного в моих ощущениях не было: ужас жертвы отравлял содержимое линзы.
– Понимаю.
Да ну? Неужели за протест не получу на орехи?
– Побудет у меня до… – черный маг на секунду задумался, – до вечера следующей пятницы, когда вы навестите очередную жертву. Заберете перед путешествием.
«Вот и получила», – обреченно подумала я. Тянуть время, чтобы подольше прожить, не удастся. Теперь буду встречаться с маньяком каждую неделю.
От безысходности я стала разглядывать обстановку квартиры, до которой вчера не было дела. Похоже, между кухней и гостиной когда-то снесли стену, превратив их в одно огромное помещение. Искусственный камин, мягкий однотонный ковер и белый кожаный диван ненавязчиво сменялись кафельным полом, обеденным столом и кухонной евростенкой из холодильника, плиты, разделочного стола и раковины. Единая цветовая гамма позволяла двум некогда разным помещениям гармонично сочетаться: белый цвет соседствовал со светло- и темно-зеленым. На половине гостиной тоже висели фотографии в рамках – полевые цветы гордо демонстрировали неброскую красоту: каждый лепесток, каждую тычинку, каждый зигзаг листа. Фотограф явно не новичок в макросъемке.
Правая от входа стена кухни-гостиной открывала двери в туалет и ванную, левая – в спальни. Спальня Судара прямо напротив кухни, а та, где ночевала я, выходила в гостиную, ближе к входной двери.
Судар жил в шикарной, недавно отремонтированной трешке. Буржуй! Да, с пониманием отчаянности собственного положения пришла и классовая ненависть. Не без толики зависти, конечно. Не той черной, разъедающей душу, зависти, вытравливающей все мысли, кроме предмета вожделения и жажды всех кар небесных обладателю желаемого, нет. Мой недуг был сродни ненавязчивому внутреннему дискомфорту, давящему на грудь при встрече с одноклассником, получившим неплохую должность, с приятельницей, хвалящейся выгодной партией. Моя зависть более походила на кратковременную печаль, которая рассеется, стоит человеку, пробудившему ее, исчезнуть из поля зрения. Подобная эмоция не убивает, а стимулирует на свершения либо не оставляет следа, исчезая быстрее самой скоротечной простуды.
С досадой вспомнила, что Государь отнюдь не самый честный преподаватель в университете. Хорошую оценку у него всегда можно получить двумя способами: или учить и разбираться в материале, или положить в зачетку несколько сотен у. е. С моими финансами мне никак не подходил второй вариант. Приходилось пользоваться первым: зубрить, тренироваться ночами, понимать, докапываться до сути и размышлять. «Мало того что буржуй, так еще и взяточник», – злобно подумала я.