— Ну, вот, — сказала она, — вот и я. Заждался? Теперь пойдем… Давай-ка — прямо, через базар, так короче будет.
Мы пошагали. И опять услышал я легкое, ритмичное поскрипывание.
— Что это скрипит все время? — поинтересовался я, озираясь.
— Да что, — отмахнулась она, — нога!
— Какая нога?
— А вот эта. — Она погладила себя по левой ляжке.
— Чего ж это она?
— Да не знаю… Я уж писала на завод, жаловалась! Делают всякую халтуру…
— Какую халтуру? — удивился я. — Какой завод? — И тут только заметил, что она прихрамывает. — Так ты, извини, на протезе?
— Ага. — Настя искоса глянула на меня. — А что — не нравится?
— Да нет, ничего, — забормотал я растерянно, — пустяки…
— Ты не гляди, что у меня одна нога, — сказала она со значением, — я и с одной управляюсь — будь спок… Чудеса творю! Ребята сколько раз бывали — не могли нахвалиться… Хочешь, спроси у них: меня весь рынок знает!
Господи, подумал я, что со мной? где я? что вообще происходит? Я ведь не просто — на дне; я где-то уже почти за пределами падения… Что мне теперь остается? Стать любовником этой бабенки и кормиться из ее рук? Или, может, и вправду заняться ловлей собак — начать сдирать с них кожу, влиться в здоровый коллектив?..
Настя поскрипывала рядом и что-то еще бубнила — о своих чудесах. Но я уже не слышал ее.
Час мой стукнул. Я прислушивался теперь к внутреннему голосу. Наверное, каждому из вас знакомо это состояние; мы долго терпим, соглашаемся, молчим… Но однажды наступает перелом — и тогда словно бы рушится вселенная. И только одно звучит из глубины души: хватит! Кончено! Не хочу!
Хватит! — подумал я, не хочу так жить… Если так — то лучше уж не жить совсем.
Мы проходили в этот момент по безлюдному рынку, по краю его — вдоль овощных павильонов… И вот, в просвете меж ними, увидел я вдруг три четких черных силуэта.
И заметил еще один — бесформенный, припавший к земле.
Обступившие его фигуры метались и дергались. Казалось, они пляшут… Но нет, они не плясали — они били упавшего!
Били его ногами, смертно и молча. Только слышалось в тиши прерывистое их дыхание. Да еще постанывал избиваемый, но чувствовалось, что ему уже и стонать-то невмоготу…
Я остановился. И тотчас же Настя цепко ухватила меня за рукав — зашептала торопливо:
— Ты что, ты что? Сдурел, что ли?! Это же блатные. Лучше в их дела не встревать — сразу убьют… Идем-ка от греха!
— Пусти, — сказал я, стряхивая ее руку. — Как так — идем? Не видишь разве: трое бьют одного…
И, забыв о ней, я кинулся к месту схватки.
Появился я там внезапно, и это дало мне некоторое преимущество. Одного я сразу сбил — ударом каблука в поясницу. Он покатился, вопя. И быстро затих. Другой повернулся ко мне… И я увидел вдруг широкую, плоскую, изрытую крупными оспинами физиономию. И на мгновение замер, изумленный.