- Пусть кто-нибудь подойдет, - сказал он. - Я хочу, чтобы были свидетели помимо меня.
Мгновение спустя приор Роберт был уже на ногах, ему не нужно было подниматься на ступеньки, чтобы видеть текст. Кадфаэль подошел к аббату с другого бока. Герлуин не двинулся с места, слишком удрученный своим поражением и не интересующийся дальнейшими чудесами. Зато граф Роберт с любопытством подошел поближе, стараясь заглянуть в раскрытую книгу. Левая страница была чуть приподнята, но так и не перевернулась, ибо дуновение иссякло. Правая же страница улеглась ровно, а ближе к корешку книги на ней лежали несколько белых лепестков и жесткий бутон цветка терновника, белый цветок в нем еще только проклюнулся.
- Я ничего не трогал, - сказал аббат. - Ибо ни я, да и никто другой из нас, сейчас не задавал вопроса. Знамение я расцениваю как милость. А в этом бутоне я усматриваю указующий перст, открывающий нам истину. Он указывает на стих двадцать первый, который гласит: "Предаст же брат брата на смерть".
Наступила благоговейная тишина. Приор Роберт протянул руку и осторожно потрогал пальцем белые лепестки и лежавший у корешка полураскрывшийся бутон цветка терновника.
- Отец аббат, дело в том, что вас не было тогда с нами в Гвитерине, в противном случае вы, несомненно, узнали бы это чудо. Когда благословенная святая соизволила явить себя нам в тамошней церкви, как раньше бывало в видениях, она появилась, усыпанная майскими цветами. Боярышнику сейчас цвести еще рано, но вместо него святая Уинифред шлет нам цветы терновника, вновь свидетельствуя о своей чистоте. Это прямой знак от святой Уинифред! Сим она лишний раз указывает нам, на что должно быть направлено наше служение.
Ропот и гомон прокатились среди наблюдавших монахов, братья осторожно приблизились к чуду. Кто-то даже как будто тихо зарыдал, но тут же подавил порыв чувств.
- Все это требует истолкования, - мрачно промолвил аббат Радульфус. Как нам следует понимать эти слова?
- Тут сказано о смерти, - разумно заметил граф. - А у вас произошло убийство. Насколько я понимаю, в нем обвиняют молодого монаха, состоящего в вашем ордене. Преступление бросает тень на всех. А тут сказано о брате, который выступил орудием смерти, и в этом смысле пока что все сходится. Однако сказано и о брате как о жертве. А убитый не был братом. Как же нам это понимать?
- Если святая указывает нам путь во тьме, - твердо заметил аббат, - нам не остается ничего другого, как последовать за ней. Она говорит "брат", и если верить ее словам, значит, брат замыслил убить именно брата. Значение этого слова в наших стенах известно святой Уинифред не хуже, чем нам. Если кто-либо из вас имеет суждение по этому весьма важному делу, прошу говорить.