- Как вам угодно, - ответствовал аббат Радульфус. - Насколько я знаю, брату Кадфаэлю дорога туда знакома, равно как и все семейство лорда Лонгнера. Будет хорошо, если он вас туда и проводит.
- Брата Сулиена давно уже не величали так, - заметил Кадфаэль брату Ансельму, регенту церковного хора и библиотекарю, идя вместе с ним через двор. - И едва ли он теперь этому сильно обрадуется. Радульфус мог бы сказать об этом и сам, потому что знает его историю не хуже моего. Правда, если бы он и сказал, Герлуин, наверное, не стал бы прислушиваться. Для Сулиена теперь слово "брат" означает лишь его родного брата Эвдо. Как только их мать умрет, а это, они говорят, случится уже совсем скоро, Сулиен собирается поступить на службу в крепость, в гарнизон к Хью Берингару, поскольку неплохо владеет оружием. А женится он, наверное, еще раньше. И обратно в Рамсей ни за что не поедет.
- Раз уж рамсейский аббат отпустил парня домой, чтобы тот сам принял решение, то едва ли субприор станет слишком настаивать на его возвращении, рассудительно заметил Ансельм. - Уговоры и просьбы тут не помогут, если юноша будет твердо стоять на своем. Герлуин должен понимать, что в данном случае ему остается рассчитывать лишь на более или менее приличное пожертвование, - сухо добавил он. - С паршивой овцы хоть шерсти клок.
- Вот именно, - согласился Кадфаэль. - Так оно, наверное, и будет. Там ведь не один Сулиен сознает свой долг перед Рамсейской обителью. А как тебе понравился второй монах?
- Молодой, что ли? Фанатик, он весь так и светится. Небось его послали вместе с Герлуином, смягчать черствые сердца.
- Интересно, откуда у него это чужеземное имя?
- Тутило? Да уж, - согласился Ансельм, улыбнувшись. - Это имя ему дали не при крещении! Тут наверняка есть свои причины. Имя Тутило имеется в святцах, в марте, но мы не очень-то почитаем этого святого. Он был монахом и умер лет двести назад. Говорят, Тутило был большой мастер по части разных искусств - художник, поэт и музыкант. Может, у парня талант. Надо бы усадить его за наш орган и дать ноты. Интересно, что он может. Помнишь, у нас гостил один бродячий певец? Тот самый, что женился потом на служанке ювелира. Я еще чинил его ребек. Если юноша способен на большее, то он хотя бы отчасти оправдывает свое имя. Раз уж ты, Кадфаэль, едешь нынче проводником в Лонгнер, разузнай о нем побольше. Герлуин, наверное, будет по горло занят своим бывшим послушником. А ты тем временем приглядись к Тутило.
Путь в Лонгнер лежал на восток через Форгейт, затем тропа шла густым лесом, поднималась на невысокий поросший вереском холм, откуда открывался вид на вьющийся Северн. Вода стояла высоко, река набухла и несла обломанные сучья и клочья травы, смытой с берега сильным течением. Зима была мягкой, тихой и снежной. Теперь же талая вода залила пойму реки и наполняла всю долину звонко журчащими серебряными ручейками, бегущими среди травы. Короткая дорога за реку, выше по течению, оказалась закрытой, брод стал непроходимым, а островок, который и позволял в обычное время перейти реку вброд, оказался полностью затопленным. Зато оставался перевоз, и перевозчик исправно переправлял желающих через реку независимо от превратностей погоды, будь то буря, наводнение или штиль.