- Его имя Альдхельм, - промолвил Кадфаэль и встал с колен, вновь опустив голову мертвеца в гниющую листву. - Вчера вечером он шел к нам в аббатство, но так и не дошел.
Если Тутило не знал этого раньше, то пусть узнает сейчас. Тот выслушал слова монаха, но ничем себя не выдал. Он явно замкнулся, и теперь нелегко будет его разговорить.
- Ну хорошо, посмотрим, что тут еще, - сказал Хью и повернулся спиной к сгорбившемуся, подавленному юноше, робко стоявшему поодаль. - Он шел по тропе от переправы, - продолжал Хью, - а в этом месте ему проломили голову. Смотри, как он упал! Вот здесь, чуть позади, где кусты погуще. Кто-то ударил его сзади, выскочив из засады с левой стороны.
- Похоже на то, - согласился Кадфаэль, осматривая кусты, выходившие в этом месте чуть ли не на середину тропы. - Когда Альдхельм шел, кусты хлестали его по ногам, и шуму было вполне достаточно, чтобы скрыть движения человека, сидевшего в засаде. Хью, похоже, он упал, как лежит, или ты видишь какие-нибудь признаки того, что он двигался?
Почва вокруг мертвеца была устлана толстым ковром прошлогодних листьев, затоптанных во влажное, мягкое крошево, темное и ровное, - на нем не оказалось никаких следов агонии, равно как и следов, оставленных убийцей.
- Дело сделано, пока он лежал оглушенный, - заметил Хью. - Никаких следов борьбы.
- Шел дождь, - подал слабый голос Тутило.
- Верно, - согласился Кадфаэль. - Я помню. Он наверняка накинул капюшон на голову. А убили его уже потом, когда он лежал без сознания.
Юноша стоял неподвижно, опустив глаза на мертвеца. Тутило был в капюшоне, из-под которого едва виднелись его щеки, округлое чело и полуприкрытые глаза. На его длинных, почти девических ресницах блестели слезы.
- Брат, можно я прикрою его лицо? - попросил он.
- Пока нельзя, - возразил Кадфаэль. - Я хочу осмотреть мертвого повнимательней, прежде чем мы унесем его.
Двое сержантов, прибывших вместе с Хью, терпеливо стояли в стороне с носилками и ждали, когда им прикажут отнести мертвеца в крепость или в аббатство, как решит шериф. Стоя поодаль, они наблюдали за происходящим молча и без особого интереса, ибо на своем веку повидали немало насильственных смертей.
- Делай, что считаешь нужным, - сказал Хью. - Дубинка или посох, которым его оглушили, наверняка исчезли вместе с убийцей, но если мертвое тело бедняги может нам что-нибудь рассказать, то следует выяснить это, прежде чем мы унесем его отсюда.
Кадфаэль вновь встал на колени и внимательно осмотрел рану на голове убитого: посреди сгустков запекшейся крови белели осколки черепа. Голова проломлена чуть выше виска. Кадфаэль не был уверен, но у него сложилось впечатление, что дело обошлось одним ударом. Такой пролом вполне можно сделать тяжелым посохом с набалдашником, однако дыра в голове выглядела великоватой и не особенно ровной. Кадфаэль осторожно взялся за капюшон убитого пастуха и вывернул его наизнанку. В задней части шел шов. Монах провел по нему пальцами и примерно на середине шва обнаружил какое-то уплотнение, которое оказалось пятном засохшей крови. Маленькое пятнышко. Эту рану нанесли, видимо, когда оглушили жертву первым ударом и капюшон был еще на голове. Значит, рана на затылке, так как в крови оказалась лишь середина шва, причем рана небольшая. Кадфаэль расправил складки капюшона, затем стал прощупывать затылок рыжеволосого пастуха, и ближе к макушке, как раз на уровне кровавого пятнышка на капюшоне, который наверняка смягчил удар, обнаружил ссадину и запекшиеся кровью волосы, теперь уже совсем высохшие. Однако в этом месте пролома в голове не было.