— Как? Так, значит, ты считаешь, что все это так, ерунда? О господи, так, значит, это правда?
— Что правда?
— Да то, что ты сошел с ума! А как ты собираешься поступить с моей дочерью? Как ты собираешься жить? На что?
— Вот это верно, это действительно вопрос, который требует серьезного рассмотрения.
— Вот так, одним ударом погубить свое положение? С тех пор как стоит свет, всякий занимается своим делом!
— И прекрасно! Вот и я с сегодняшнего дня буду заниматься своим.
— Каким «своим», каким «своим», если ты собираешься пустить по ветру деньги, добытые твоим отцом за столько лет труда!
— У меня за плечами шесть курсов университета.
— Так ты что, хочешь вернуться в университет?
— А что, мог бы и вернуться.
Тут он стал было подниматься. Но я удержал его вопросом:
— Простите, но ведь до ликвидации банка есть еще время, правда?
Он в ярости вскочил и воздел руки к небу:
— Какая ликвидация? Какая ликвидация? Какая ликвидация?
— Ну, если вы не даете мне слова сказать…
Он резко обернулся:
— Да разве ты говоришь? Ты бредишь!
— Я совершенно спокоен, — заметил я. — Я просто хотел вам сказать, что в свое время изучил множество материй, правда, не до конца…
Он смотрел на меня в растерянности.
— Множество материй? Каких материй?
— Я хочу сказать, что очень скоро мог бы, к примеру, получить диплом врача или преподавателя литературы или философии.
— Ты?
— А что, вы не верите? Я и медициной занимался. Три года. И мне даже нравилось. Спросите у Диды: кем ей хотелось бы видеть своего Джендже? Врачом или учителем? К тому же у меня хорошо подвешен язык: если б я захотел, я бы мог сделаться и адвокатом.
Его затрясло.
— Но ведь ты никогда ничего не делал!
— Да, но заметьте — не по легкомыслию. Наоборот. Дело в том, что я излишне во все углублялся. Поверьте, ничего нельзя довести до конца, если начнешь углубляться. Ведь когда углубляешься, невольно делаешь столько открытий! Но, уверяю вас, мне легче легкого стать врачом, а если Дида пожелает, то и учителем. Стоит мне только этим заняться.
Весь багровый, оттого что с трудом сдерживался, слушая мои речи, после этих слов он все-таки бросился прочь. Не выдержал. Я бежал следом, крича:
— Постойте, послушайте! А представляете, если я еще раздам отцовские деньги? Какая сразу популярность! Меня могли бы выдвинуть депутатом — вы только подумайте! Стоит только Диде или вам захотеть! Зять — депутат! Представляете себе — я депутат? Депутат, а?
Но он бежал, не оборачиваясь, и только кричал в ответ на каждое мое слово:
— Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший!