– Теперь я понимаю, почему вы так восхищаетесь своим королем.
Слова прозвучали так, будто она извинялась. Когда взгляды их встретились, Сесилии показалось, что Марк оградился щитом от всего мира, в том числе и от нее. Мысленно он был очень далеко. Внезапно ей стало стыдно за все мысли о том, что он не поймет ее горя, поскольку никогда не страдал так, как она.
– Видимо, я слишком многого не знала.
Марк грустно улыбнулся и задумчиво произнес:
– А я открыл вам глаза, не так ли?
Возможно, родители не зря защищали ее от правды мира, где так много несправедливости. Следует признать, настоящая жизнь оказалась не такой блестящей и увлекательной, как она ожидала. Интересно, только она оставалась в неведении или отец тоже о многом не подозревал?
Ведь никто так и не рассказал ей подробностей его гибели. Но почему?
Наступил день Рождества. Месса прошла утром, днем, и наконец настало время для самого веселого и торжественного пира, полного смеха, радости, шуток и воспоминаний.
Подавали здесь и запеченные пряные яблоки, которые так любила мама. Под звуки песни о кабаньей голове вынесли главное блюдо. Король всегда подбивал отца петь громче всех, а подобное случалось лишь в это время года.
Сесилия улыбалась, кивала, смеялась над шутками, любовалась пламенем свечей и с удовольствием слушала гимны и песни, но тоска все сильнее сжимала горло. Это первое Рождество, когда она совсем одна. Ее не покидали мысли о том, что она услышала от де Марселя. Неужели она действительно не способна будет справиться со своими обязанностями хозяйки замка? Среди людей, знавших ее с рождения, она должна сохранять достоинство, не позволить никому догадаться, как она одинока и напугана. Ни у кого не должно возникнуть вопросов или сомнений.
Все эти мысли возникли в ее голове из-за француза, врага, не принадлежавшего даже к высшей знати. Впервые в жизни она думала о том, что в мире, должно быть, много жестокости, предательства, подлости и трусости, а война совсем не такая, как она себе представляла.
В течение дня она видела Марка лишь мельком. Королевская семья в ярких праздничных нарядах принимала поздравления. Атмосфера была совсем не такой интимной, как в предыдущий вечер, когда она могла спокойно говорить с де Марселем.
Однако посеянные им сомнения не давали Сесилии покоя. Она столько лет оплакивала отца, даже не представляя, каким был его конец. Может, она не хотела этого знать? Возможно, но сейчас все изменилось. И она заставит Гилберта все ей рассказать.
Отыскав молодого человека среди придворных, она взглядом попросила его выйти в коридор. Он встал перед ней, широко улыбаясь, но, увидев серьезное выражение ее лица, помрачнел: