Марк всматривался в нее, пораженный, как глупо обманывался столько месяцев. Он даже не сразу ее узнал.
В жизни леди Сесилии произошло почти то же самое.
– И вы потеряли ее, – произнесла графиня. – Вам казалось, что сердце вырвали из груди.
Сесилия ранее думала, что она умерла, настоящая женщина, а не та, которую он себе придумал. Оказывается, умерла не она, а тот образ, который он лелеял и хранил, а вместе с ним пропали и иллюзии.
– Она не была мне женой, – сдавленно сказал Марк. – И по ней не стоило горевать долго.
– У нее были дети?
Марк растерянно моргнул. Был ребенок, но не его, а мясника. Позже он узнал, что мальчик умер.
– Не от меня. – Ему было неловко говорить о женщине, которую он по-настоящему никогда не любил. – Мне казалось, я хорошо ее знал, но это был лишь образ в моих фантазиях.
– Возможно, со мной произошло нечто похожее. – Сесилия вздохнула. – Я видела лишь то, что хотела. Как ужасно так мало знать о том, какова жизнь на самом деле! – Она покачала головой и посмотрела на него как на неразумного ребенка.
– Бог милостив, мы все вынесем. В жизни всякое случается, надо подождать, все пройдет.
Сесилия ранима, ей не всегда удается удержать щит, которым она старается защититься. Теперь он отчетливо видел все, что она хотела скрыть.
– Сесилия, я хотел…
Она резко повернулась, и в глазах ее отразилась его собственная страсть. Марк улыбнулся. Когда последний раз общение приносило ему такую радость? И приносило ли вообще?
Возможно, он был также близорук, как Сесилия, с той лишь разницей, что он видел только горе и страдания в происходящем вокруг и не позволял себе даже мысли допустить о появлении чего-то хорошего.
Сейчас же в картине вечного боя появилась прореха, сквозь которую пробились один за другим несколько солнечных лучей. Они несли свет, которого он никогда не видел и не знал.
Марк откашлялся и коснулся кончиками пальцев локона, упавшего на ее щеку:
– В жизни мало радости, но много сложностей, не всегда все честно. Но есть и приятные моменты. – Он посмотрел ей в глаза.
Сесилия улыбнулась и потянулась к нему губами.
Сесилия не вполне понимала, что с ними происходит. Сначала она пыталась убедить себя, что эта сцена – часть разработанного ими плана. Разумеется, она лукавила себе, ведь в тот момент их никто не видел. Может, это был порыв, связанный с желанием извиниться? Или она сама искала успокоения? Или просто хотела забыться?
Единственное, чего она не желала допускать, – возникновения чувства к Марку де Марселю. Об этом она не позволяла себе даже думать.
Отбросив все мысли, Сесилия действовала под влиянием момента, сиюминутных желаний, она погрузилась в мир, где не было слов и звуков, лишь чувственное восприятие и жажда необъяснимо большего. Искры ненависти вызвали пожар, в котором она сгорела, позволив зародиться чему-то такому же сильному, но не столь мучительному. Впрочем, это нечто было еще более опасным.