— Для отсрочки, — сказала мать. — Я бы не жаловалась, даже если бы ты женился на одной из этих шлюх.
— И что бы я выиграл в таком случае?
— Три-А, — сказала она, — а если бы был ребенок, может, и больше.
Он покачал головой.
— Поздно сокрушаться.. Я уже не сделал ни одной из этих вещей, так что давай о них забудем.
Она посмотрела на него, и у нее снова потекли слезы.
— Я говорила с твоим отцом. Он хочет, чтобы ты зашел к нему на работу и побеседовал с ним.
— О’кей, — сказал он и улыбнулся. — Может, мне поспать три-четыре ночки на птичьем рынке, прежде чем идти в Главный центральный. Может быть, на мне будет кишеть столько куриных блох, что меня сразу же выкинут вон.
— Не делай посмешище из своего отца, — сказала она.
Он промолчал. Она заставила отца построить душ в гараже, где тот оставлял свою рабочую одежду и мылся перед тем, как идти домой.
Она пошла обратно к раковине.
— Иди наверх и оденься, — сказала она. — Я все-таки накормлю тебя завтраком перед тем, как ты уйдешь.
* * *
Он медленно пробирался сквозь толпу на Питкин-авеню. Заглянув в окна ресторанчика “Литл Ориентал”, он мог видеть, что все столики уже заняты и целая очередь ожидает, когда освободится место. Через дорогу перевешивали рекламу дневных сеансов кинотеатра “Лоевз Питкин”; теперь до шести часов вечера вход будет стоить всего двадцать пять центов. Его не интересовали двойные сеансы, объявленные в рекламе. Ему больше нравилось, когда там представляли фильм и сценическое шоу. Тогда выступали великие мастера — Дик Пауэлл, Оззи Нелсон, и все было просто чудесно. Были и другие, но сейчас все они уехали сниматься в Голливуд.
Он прошел еще четыре квартала. Здесь уже не было дорогих магазинов; а те, что были, — проще и хуже оформлены. Даже у Розенкранца не продавали такой пиццы, как у Вулверта, а расстояние между ними только пять улиц.
Он свернул в переулок, где находился птичий рынок его отца и занимал довольно большую территорию, полностью обнесенную проволочной изгородью. В углу площадки помещалось маленькое строение площадью примерно в двадцать квадратных футов, затем, за зданием, проволочная изгородь продолжалась, а в ее середине находились широкие ворота, позволявшие заезжать грузовикам, привозившим птицу из-за города. В дальнем конце площадки был длинный навес, под которым в узких клетках беспорядочно бегали цыплята и прочие птицы, добавляя к уличному шуму свое кудахтанье и пронзительные крики. Джо еще не перешел на противоположную сторону улицы и теперь смотрел на большую вывеску, занимавшую целую сторону изгороди.