После общения с совладельцами, штурманом и капитаном судна, я покинул трактир. Те обещали чуть позже предоставить нужных людей. На выходе из порта я отловил свободную пролётку и сообщил вознице, кто мне нужен, чем его изрядно озадачил. Он медленно покатил по улочке, в которую мы въехали с набережной, активно думая, как выполнить мою просьбу. Мне нужен был учитель местного языка и письменности, вот я и велел к нему везти. Сидя в пролётке сзади возницы, я с интересом наблюдал за его активными размышлениями, его аура так и полыхала. Как бы он не спалил её такими тяжёлыми размышлениями. Однако чуть позже он, видимо, решил, куда ехать, и сразу повеселел, прибавив скорости.
На одном из перекрёстков, где никак не могли разъехаться две кареты, я привстал и рассмотрел, что у входа в небольшую гостиницу стоит группа дворян (у троих были шпаги) и о чём-то общаются. С ними была и та девчонка из кареты, что встретилась мне на въезде в столицу. Она сначала безразлично глянула в мою сторону, видимо, её привлёк шум от карет, потом резко повернулась и стала пристально меня изучать. Тут мы поехали дальше, но в отражении стекла какого-то магазина, мимо которого мы проезжали, я рассмотрел, что девчонка что-то говорила парням.
Мы проехали пару перекрёстков, и, приметив салон парикмахера, я велел вознице остановиться и ожидать меня, пока я приведу себя в порядок. То, что девчонка опознала меня, – ничего удивительного. Перед тем как отправиться в город, я не обкорнал волосы коротко, как привык, а дал отрасти, лишь подравнивая, так что шевелюра у меня была та же, что и после освобождения от горцев. Ну, может, чуть короче. Надо устранить этот недостаток. И ведь хотел цирюльника вызвать в номер в трактире, но тупо забыл. Все мы люди, все мы чело-веки.
В парикмахерской был каталог, так что я, ожидая, пока освободится мастер, выбрал стрижку, к которой я привык, теннис, она была здесь известна. Расплатившись, я вернулся в пролётку, и мы покатили дальше. Как оказалось, возница привёз меня к частной школе. Её учителя давали уроки на дому, и с каждым надо было отдельно договариваться. Их адресов он не знал, вот и решил отвезти к школе. Снова попросив его подождать, я прошёл в двухэтажное здание, над входной дверью которой висела вырезанная из дерева эмблема школы. При входе сидел старичок в ливрее, что-то вроде консьержа, и я попросил его позвать директора школы. Тот уточнил, по какому вопросу, и я без задней мысли сказал ему правду, мол, частные уроки. Пришла, к моему удивлению, женщина лет сорока, в строгой одежде.