- Потому что он соврал. Я спросила его родовое имя, а он... Знаешь, слова так быстро сменяли друг друга, что я не успевала читать. - Мадди пожала плечами. - Значит, он просто развлекается. А я просто влюбилась.
- Я не знаю, что сказать, - тихо произнесла Катти.
- Да нечего тут говорить. По счастью, я не успела построить ни одного воздушного замка. Так что разбиваться нечему, - уверенно сказала Мадди. - Зато мне будет, что вспомнить. А если повезет, то и ребеночек останется.
- И твой жених его примет?
- У него своих мальчишек трое, - фыркнула Мадди. - Нет, если бы Лиаду хоть намекнул... Меня бы никакие солеварни не соблазнили.
- Слушай, а если он бастард? Признанный? Он ведь тоже влюблен в тебя. Каково бы ему было писать тебе «Лиаду до-ванен такой-то». Ты же знаешь, мужчины как дети - выдумают себе обидку и будут страдать всю жизнь.
Катарина открыла дверь в свою комнату и пропустила вперед Мадди.
- Да я, наверное, переодеваться пойду, - смутилась купчиха.
- Переодеться ты не успеешь, садись, я хоть листики у тебя из волос уберу.
- Я потеряла твои розы, - покаялась Мадди. - А почему ты так думаешь? Про обидку?
Кривовато улыбнувшись, Катти взяла в руки расческу. Она немного пожалела, что ляпнула, не сдержавшись.
- Это ужасная тайна, - произнесла она замогильным голосом. - Моя мама знала только одного мужчину - моего отца. Я старший ребенок в семье и отношения с дерром ван Ретт у нас прохладные. В деньгах меня не обделяли, никогда, но вот какого-то личного общения я была лишена. И только полтора года назад отец, поссорившись с матерью, поставил той в вину, что взял ее за себя беременной и ни разу не попрекнул.
- Ничего себе, - ахнула Мадди. - Погоди, ты сказала, что кроме твоего отца мама больше ни с кем.
- Да. Видишь ли, в мамином роду все девочки рождаются семимесячными. Вот и я родилась через семь месяцев после свадьбы. - Катти покачала головой и положила на туалетный столик очередной листик. - Он столько лет думал, что растит чужого ребенка, и держал это в себе. И теперь не знает, как себя со мной вести.
- А ты?
- А для меня ничего не изменилось, - пожала плечами Катарина. - Хмурый мужчина за столом с газетой - мой отец. Говорить с ним бесполезно, просить о чем-то - бессмысленно. Просто есть глава семьи, который чаще всего принимает сторону сына и наследника. Знаешь, я стараюсь об этом не думать.
Прерывисто вздохнув, Катти зажмурилась, тряхнула головой и продолжила:
- По сути, он хороший человек. Будь я и правда чужим ему ребенком...Удивительная щедрость души. Но... Но, Мадди, он лишил меня отцовской любви из-за собственной непроходимой глупости! Из-за страха задать жене вопрос - почему наша дочь родилась так рано? И меня не оставляет вопрос об их брачной ночи - как он мог не заметить кровь?!