- И теперь ты из мести не даешь грешить придворным мэдчен и морам?
- Не говори глупости, Катарина. При дворе женщины делятся ровно на две группы - первые едва ли не святые, вторым бесполезно что-либо запрещать. В путь! И, клянусь своей силой, тебе будет что вспомнить!
Неуверенно улыбнувшись, Катти взяла свою трость и вздохнула:
- Главное, чтобы вспоминала я, а не обо мне. Последнее, чего я желаю, это стать героиней пошлого анекдота.
Уже на улице Катарина поняла, что Германика ко всему готовится основательно - у куста сирени стоял Обжора. И флегматично обкусывал соцветия.
- Иди ко мне, хороший мой, славный! - Катти поспешно вырастила лиану, и конь с огромным удовольствием подошел к хозяйке.
Вдоволь нагладив его, она повернулась к дуэнье:
- А ты как же?
Германика хитро улыбнулась, лихо присвистнула, и из кустов вышла тонконогая красавица-кобылка.
- Какая славная, - восхитилась Катти.
- Редкая порода, - кивнула Германика. - Мне случайно досталась. Родилась моя красавица с дефектом - слепая. Я ее сама выходила.
- И зрение выправила?
- Не совсем, - улыбнулась мора Ровейн. - Но близко. Забирайся, пора.
И как бы Катти ни выспрашивала, куда они едут, - Германика молчала. А как за пределы дворцовой территории выехали, так дуэнья своей подопечной еще и глаза шелковым шарфом завязала.
- Это такое секретное место? - удивилась Катарина.
- Это я двух зайцев убиваю, - отозвалась Германика. - Во-первых, если тебе там понравится, вернуться ты не сможешь. А во-вторых, я завязала не только глаза, но и твой венец.
Дорога заняла не так много времени. Катти даже немного понравилось - любопытство внутри щекотало, как та самая сливовица.
А вот сильные мужские руки, сдернувшие ее с лошади, мэдчен категорически не понравились.
- Тише ты, не бузи! - засмеялась Германика. - Держись за мой локоть.
Катарине пришлось напомнить себе, что порядочные мэдчен не ворчат как старухи эйты. И не ругаются как пьяные конюхи.
- Да не торопитесь вы так, мора Ровейн! - взмолилась она. - Мы с тростью за вами не успеваем.
- Да уж пришли, - фыркнула Германика и сдернула с глаз подопечной шелковый платок.
- Мама... - выдохнула Катти. - Это же...
- Да, - с гордостью подтвердила неозвученное Германика. - Именно.
- А я так не хотела становиться героиней пошлого анекдота, - со смесью веселья и ужаса произнесла Катарина. - Никому и никогда не скажу, где мне довелось побывать.
Под задорный хохот Германики в зал с зеркальными стенами вошла высокая, худая женщина.
- Гера, здравствуй дорогая, - произнесла вошедшая. - А что это за птичка? Хороша, хоть и не здорова.