— Фейра, а это откуда? — спросил отец, неодобрительно поджав губы.
— Оттуда же, откуда и олениха, — ответила я.
Я старалась говорить спокойно, но мои слова прозвучали резко и холодно.
Отцовский взгляд скользнул по луку и колчану со стрелами, все еще остававшимися у меня за спиной. Потом отец выразительно посмотрел на охотничий нож, и его глаза подернулись влагой.
— Фейра… это очень рискованно.
Я вздернула подбородок и огрызнулась:
— А у меня выбора не было!
Я не хотела рявкать, так получилось. На самом деле на языке крутились другие слова: «Как еще нам добывать пропитание? Ты почти безвылазно сидишь дома. Если бы не моя охота, мы все давно бы померли с голоду».
— Фейра, — повторил отец и закрыл глаза.
Сестры затихли. Я повернулась к ним и увидела презрительно сморщенный нос Несты.
— От тебя воняет, как от свиньи, извалявшейся в навозной жиже, — заявила старшая сестра, косясь на мой плащ. — Неужели тебе трудно хотя бы попытаться не выглядеть как невежественная крестьянская девка?
Неста умела больно бить словами и знала, куда нанести удар. Но я не подала виду, что удар достиг цели и мне больно. Я была слишком мала и успела усвоить лишь самые азы хороших манер, чтения и письма. Потом наша семья разорилась, и отцу стало не до моего образования. Тем не менее Неста не упускала возможности напомнить мне об этом.
Неста отошла. Она не могла стоять рядом с «вонючей свиньей», в очередной раз спасшей ее и остальных от голодной смерти.
— Сними эту отвратительную одежду, — потребовала она, водя пальчиком по своей золотисто-каштановой косе.
Я могла бы ответить, но сдержалась. Неста была старше меня на три года, а ухитрялась выглядеть моложе, и на ее щечках всегда играл красивый розовый румянец.
— Подбрось-ка лучше дров в очаг и согрей котел воды, — сказала я.
Какие там дрова! Рядом с очагом лежало всего одно полено.
— Я думала, что хотя бы сегодня ты наколешь дров.
Неста разглядывала свои длинные чистенькие ноготки.
— Ненавижу колоть дрова. От них у меня занозы.
Ох уж этот презрительный взгляд из-под темных ресниц! Неста больше, чем мы с Элайной, походила на покойную мать.
— И потом, — кривя губки, продолжала она, — у тебя это получается вдвое быстрее. И твои руки лучше приспособлены к такой работе. Они успели огрубеть.
Я стиснула зубы. Меньше всего сейчас хотелось затевать ссору, но в душе у меня все бурлило.
— Завтра изволь встать с зарею и наколоть дров, — сказала я, расстегивая верхнюю пуговицу охотничьего костюма, — иначе всех нас ждет холодный завтрак.
— И не подумаю! — хмуря брови, бросила мне Неста.