Но, несмотря на разыгрываемую мной откровенность (точнее, вопреки моему вранью и ухищрениям), принц и принцесса весьма скупо делились своими сведениями. И что удивительно, самой наблюдательной оказалась Асилла. Что бы я ей ни говорила, какие бы объяснения ни изобретала, она улавливала пустяковые, казалось бы, несоответствия между моими словами и действительностью. Увы, я не могла управлять абсолютно каждой мелочью.
— Как ты думаешь, в моем гардеробе найдутся платья, подходящие для торжества? — беззаботным тоном спросила я, когда наше молчание слишком затянулось. — Розовое и зеленое неплохо на мне сидят, но я их уже три раза надевала.
— Прежде тебя это не заботило. — Асилла прищелкнула языком.
— А разве мне нельзя что-то изменить в своих привычках?
Темные глаза служанки чуть сощурились. Она молча распахнула шкаф и принялась рыться в платьях.
— Можешь надеть вот это.
Ее тонкие пальцы сжимали бирюзовый наряд, какие носили при Дворе ночи. Покрой очень понравился бы Амрене — она любила такие одежды. У меня сжалось сердце.
— Почему…
Я не могла связать двух слов. Мне пришлось замолчать и резко дернуть себя за внутренний поводок. Я расправила плечи и посмотрела на служанку:
— Вот уж не думала, Асилла, что ты можешь быть жестокой.
Она усмехнулась и поспешно затолкала наряд обратно.
— Два таких же Тамлин разорвал в клочья. Этот уцелел, потому что лежал в другом ящике.
Я протянула нить в коридор — проверить, не подслушивает ли кто.
— Тамлин был в крайнем смятении, — сказала я. — Жаль, что и этот наряд не попался ему на глаза.
— Ты же знаешь, все это происходило при мне, — вздохнула Асилла, скрещивая на груди свои длинные худые руки. — Я видела, как появилась Морригана. Как окружила тебя коконом магической силы и подхватила на руки, словно ребенка. Я еще тогда умоляла ее забрать тебя отсюда.
Я пыталась сглотнуть, но горло стиснула судорога.
— Тамлину я ни слова не сказала. И никому из них. Пусть думают, что тебя похитили. Но ты цеплялась за нее. А Морригана из-за тебя была готова поубивать нас всех.
— Не знаю, почему тебе почудилось такое, — пробормотала я, плотнее запахивая полы шелкового халата.
— Слуги говорят. В Подгорье я не слышала, чтобы Ризанд хоть пальцем тронул кого из слуг. Караульных, прихвостней Амаранты, тех, кому она приказывала убивать, — да. Но слабых, кто не может постоять за себя, он никогда не обижал.
— Он — чудовище, — сказала я, ненавидя себя за эту ложь.
— Они вот говорят: ты вернулась другой. Будто бы умом поврежденной и вообще, — засмеялась Асилла. Ее смех напоминал воронье карканье. — Я уж не стала их разочаровывать. По мне, так ты вернулась и в здравом уме, и в крепком теле. Наконец-то перестала быть заморышем, каким я увидела тебя впервые.